Однако, чтобы быть последовательными, все же рассмотрим сначала профессиональный состав интеллигенции исследуемого периода, используя 1-ю классификацию, анализируя, соответственно, сословный состав студенчества, инженеров, медиков, учителей, деятелей науки и литературы и других групп интеллигенции.
Для начала нам представляется необходимым привести статистику по 8 университетам Российской Империи на 1880 г. и статистику по специальным учебным заведениям того же года.
Согласно переписи учебных заведений 1880 г., всего в 8 университетах на тот момент обучалось 8193 студента, из которых потомственных дворян было 1894 человека, детей личных дворян и чиновников - 1929, детей духовенства - 1920, детей почетных граждан и купцов - 745, детей мещан и цеховых - 1014, крестьян - 262, других сословий - 429 человек. В процентном соотношении соответственно потомственных дворян - 23,1%, личных дворян и чиновников - 23,5%, духовенства - 23,4%, почетных граждан и купцов - 9,1%, мещан и цеховых - 12,4%, крестьян - 3,2%, других сословий - 5,2%.
По данным переписи 1880 года специальных учебных заведений, из общего числа в 44572 учащихся потомственных дворян было 15,1%, детей личных дворян и чиновников - 11,2%, детей духовенства - 35,2%, детей почетных граждан и купцов - 5,9%, детей мещан - 12,8%, крестьян - 11%, других сословий - 3,6%.
По этим данным мы можем сделать вывод о растущем количестве среди студентов представителей непривилегированных слоев, что свидетельствовало о либерализации образования и пополнения интеллигенции не только из высших, но и из средних и низших слоев общества.
Представителей технической интеллигенции - инженеров в разных областях промышленности, готовили во второй половине XIX в. всего четыре института: Горный, Петербургский технологический, Московское техническое училище и вновь открытый в 1885 г. Харьковский технологический. Старейшим техническим учебным заведением являлся Институт корпуса горных инженеров, который был предназначен для детей инженеров и высших чиновников Горного ведомства, а с 1848 г. треть вакансий была предоставлена детям недостаточных родителей из неподатных сословий. До нового преобразования в 1865 г. Институт выпустил 424 человека со званиями инженер-поручика и инженер-подпоручика. Этот институт, имевший высокую научную репутацию, дал стране много видных ученых и специалистов.
Сословный состав студентов Петербургского технологического института к концу 19-го столетия имел примерно такое распределение: дворян -- около 1/5 -- 1/4, других привилегированных сословий -- около 1/3 -- 1/2, мещан и крестьян -- около 1/3 разночинцев -- 1/13 -- 1/16. Примерно до 60% поступало из реальных училищ с дополнительным классом и до 25% с аттестатами классической гимназии. Технологический институт выпустил за последнюю треть 19-го века около 3 тысяч инженеров, специализировавшихся по механике и химии, что давало им возможность работать в самых разнообразных отраслях промышленности. По данным опроса в 1878 году двухсот пятидесяти инженеров, они работали в основном в свеклосахарной, винокуренной, металлообрабатывающей, хлопчатобумажной и писчебумажной промышленности. В общей сложности из тех, о ком имелись сведения, на производстве работало к 90-м годам 19-го столетия 39,9% выпускников.
Кроме работы на производстве и на транспорте значительная часть инженеров-технологов занималась педагогической работой; остальные были чиновниками разных ведомств, городским и инженерами, земскими техниками, губернскими механиками, директорами разных правления и прочее.
Студенты Московского технического училища принадлежали в основном к крупной и мелкой буржуазии.В последнюю треть 19-го века, начиная с 1871года, училище выпустило 1517 инженеров. Наглядно видно ускорение темпа их подготовки: от 253 человек - в 1871-1881 г.г., до 425 человек - в 1881 - 1890г.г. К сожалению, имеющиеся сведения о практическом использовании- выпускников Московского технического училища, относятся только к началу 90-х годов, однако обучение в качестве студентов данного учебного заведения они проходили в интересующий нас период исследования, и по ним можно в целом судить о распределении выпускников - технической интеллигенции России последнего десятилетия 19 века. Сведения дали 803 человека. Из них работали в промышленности (в фабрично-заводской администрации, мастерами, механиками и проч.) 403 человека (50,2%); на железных дорогах (в железнодорожной администрации, начальниками ремонта пути, тяги, депо, участков, помощниками начальников и проч.) -- 182 человека (22,7%); служащими разных ведомств, в том числе в фабричной инспекции, -- 82 человека (10,2%) - всего свыше 83%. Остальные 136 человек (16,9%) занимались педагогической работой. Среди них были профессора, доценты, начальники училищ, директора, заведующие учебными мастерскими, преподаватели, репетиторы и т.д.
Специалистов по транспорту выпускал Институт инженеров путей сообщения, с 1864 г. превращенный в открытое высшее учебное заведение. Оканчивающие курс получали звание гражданского инженера с правом на чин 10-го или 12-го класса, а позже звание инженера путей сообщения с правом на те же чины и техника путей сообщения. За последнюю треть 19-го века, начиная с 1865 года, курс Института инженеров путей сообщения закончило 2487 человек.
Что касается медицины, то здесь стоит отметить быстрый рост потребности во врачах, особенно в результате реформ 1860-х - 1870-х годов. При медицинских факультетах умножились в качестве вольнослушателей и "посторонних" фармацевты, аптекарские помощники, дантисты и т. п. которые, сдав экзамен, получали "практические" служебные звания. Приведем некоторые сведения о сословном составе студентов - медиков.
В Медико-хирургической академии в 1857 г. было 26,5% дворян и детей штаб-офицеров, 9% обер-офицерских детей, 25% детей духовенства, 4% детей почетных граждан и купцов, 18% детей мещан и цеховых, 6% из разночинцев и т. д. В 1865 г. уменьшился процент дворян и детей штаб-офицеров - до 21%; детей духовенства - до 15%; детей мещан и цеховых - до 12,2%, зато вырос процент обер-офицерских детей - до 15,8%; выросло почти втрое число детей почетных граждан и купцов -до 11,6%, и почти в 2,5 раза -- число детей разночинцев -до 14,6%, и т. д.
В 1880 г. из 3693 студентов медицинских факультетов шести университетов потомственных дворян было 639 чел. (17,3%), детей личных дворян и чиновников - 816 чел. (22%), детей духовенства - 949 чел. (25,6%), детей почетных граждан и купцов - 339 чел. (9%), детей мещан - 581 чел. (15,7%), крестьян - 132 чел. (3,5%), других сословий - 237 чел. (6%). Эти данные показывают, что медицинская профессия продолжала оставаться по преимуществу разночинской, недворянской.
Медико-хирургическая - Военно-медицинская академия выпустила за 1857-1866 гг. - 985 медиков и 250 фармацевтов и ветеринаров, за 1867-1880 гг. - 1931 лекаря,.
В Московском университете окончило курс медицины в 1856- 1869 гг. 860 человек. В 1870-1878 гг. велся учет "получившим ученые степени и медицинские звания", причем итоговые данные никак не совпадали с числом "выбывших по окончании курса". Поэтому цифру получивших степени и звания по медицинскому факультету за эти годы - 2684 человек- надо считать завышенной.
Общее количество врачей, подготовленных до конца 19-го века, начиная с конца 50-х годов, составило 25,5- 27 тыс. человек.
Говоря об учителях, нужно отметить, что состав студентов факультетов, которые готовили учителей, не имел такой определенности, как юристов или медиков, зато имел свои особенности. Так, по данным переписи 1880 года, среди студентов-филологов 8 университетов преобладали дети дворян и чиновников (42,6%) и дети духовенства (34,4%). К концу 19-го столетия в составе студенчества уменьшилось количество представителей духовенства.
Так, по данным о сословном составе выпускников Петербургского историко-филологического института (до 1890 г. принимавшего семинаристов), из окончивших его в 1871-1893 гг. свыше 57% приходилось. на детей духовенства и преподавателей духовных школ. Детей дворян и штаб-офицеров было 7,3%, детей чиновников - 14,9%, из мещан -6,7%, из крестьян -5% и т. д,|
Разночинцы преобладали и среди выпускников Одесского университета. Из 270 окончивших в 1868-1890 гг. историко-филологический факультет было 59,3% из духовенства, 17,4 - из дворян и штаб-офицерских детей, 7,1- из обер-офицерских детей, 5,9% - из мещан, 3% крестьян и проч. На 542 окончивших физико-математический, из духовенства вышло 23,3%. из дворян и штаб-офицеров- 28%, из мещан -15%, из обер-офицерских детей-13,1%, из купцов и почетных граждан - 73% и проч.
Для выяснения численности учителей средней школы в России во второй половине 19 века обратимся к школьной статистике. Ценнейшим материалом является перепись учебных заведении, произведенная в марте 1880 г. Общее число должностей по мужским и женским средним школам всех ведомств составляла 10133, в том числе на школы Министерства народного просвещения приходилось 6323 места.. Учителей было меньше почти на 1880 человек - всего 8256 (6236 мужчин и 2020 женщин). Значительная часть учителей преподавала два предмета и более или занимала должность классного наставника. Директора и инспектора гимназий так
же преподавали в основном древние языки.
По специальным учебным заведениям (педагогическим, медицинским, техническим, ремесленным, художественным и проч.) перепись зафиксировала 3673 номинальные педагогические должности. Действительное количество преподавателей в них было меньше примерно на 800 человек. За вычетом учебного персонала высших специальных заведений, на специальные школы приходилось около 2 тыс. учителей.
По социальному составу учителя средней школы были в основном разночинцами. В 1880г. 7530 учителей Европейской России распределялись по сословию родителей следующим образом: потомственных дворян было 11,7%, личных дворян и чиновников - 25%, духовенства - 32,4%, почетных граждан и купцов - 6%, мещан и цеховых - 8,4%, крестьян - 3,4%, других сословий -12%.
Далее необходимо проследить, как складывалось "ученое сословие". В начале XIX в. в новые университеты (Харьковский, Казанский) еще приходилось набирать профессоров из иностранцев. Но вскоре началась подготовка отечественных профессоров за границей, в Дерпте и Петербурге. Основанный при Дерптском университете Профессорский институт, заполнявшийся кандидатами из разных университетов, за 10 лет подготовил 22 профессора в русские университеты. В общем, из его студентов, окончивших Профессорский институт до 1860 г., вышло около 170 профессоров русских университетов и членов Академии наук.
С введением устава в 1863 г. открылось большое количество новых профессорских вакансий (количество штатного персонала увеличилось на 67%), вошла в силу система оставления при факультетах стипендиатов (а также без стипендии) для подготовки к профессорскому званию. Количество оставленных при университетах, постепенно повышаясь, дошло к концу века до 200 человек.
Говоря о социальном составе профессуры, приведем данные переписи университетов 1880 г., по которой из 545 учащих было потомственных дворян было 182 человека (33,3%), личных дворян и чиновников - 67 (12,3%), духовенства - 78 (14,3%), почетных граждан и купцов - 50 (9,2%), мещан и цеховых - 41 (7,5%), крестьян - 6 (1,1%), других сословий - 59 (10,8%), иностранцев - 63 (11,6%).
Сравним их с данными той же переписи по студентам, приведенными нами выше, где было потомственных дворян - 23,1%, личных дворян и чиновников - 23,5%, духовенства - 23,4%, почетных граждан и купцов - 9,1%, мещан и цеховых - 12,4%, крестьян - 3,3%, других сословий - 5,2%.
Результаты сравнения получаются очень занимательными. Если состав студенчества был более или менее равномерно распределен по сословиям, то в профессуре преобладали представители привилегированных сословий. Возможно, это было связано с невысоким уровнем доходов от научно-исследовательской и преподавательской деятельности, и молодежь стремилась больше заработать, используя знания на практике, а не занимаясь углублением теоретических познаний. Похожие результаты мы видим по специальным учебным заведениям.
И конечно, говоря об интеллигенции, нельзя не коснуться литературных деятелей, творивших на страницах журналов и газет. Здесь были и мыслители либерального толка, и консерваторы, и революционеры. К первым здесь можно отнести Н.С. Скворцова с его "Русскими ведомостями", М.М. Стасюлевича с его "Вестником Европы", ко вторым - М.Н. Каткова и его "Московские ведомости", А.С. Суворина ("Новое время"), к третьим - Некрасова, Елисеева ("Отечественные записки") и др. Здесь мы указали лишь отдельных представителей наиболее влиятельных изданий. Всего же пишущая братия насчитывала несколько тысяч человек. И тут мы считаем необходимым привести некоторую статистику по результатам Московской, Петербургской и Первой Всеобщей переписей. Петербургская перепись 1869 года учла 302 писателя, журналиста, переводчика и издателя. В Московской переписи 1882 г. литераторов, корреспондентов, редакторов, переводчиков и др. было зарегистрировано 220 человек.
Теперь считаем нужным сделать некоторое обобщение всего вышеизложенного. Интеллигенция - это одно из наиболее сложных и неоднозначных понятий. Споры о ней не утихают уже два столетия на страницах литературных и научных журналов, российских и международных конференциях. Существует около трехсот вариантов определения понятия "интеллигенция", каждое из которых выделяет определенный набор характерных черт, среди которых отмеченная Кормером "отчужденность" от народа и власти. На наш взгляд, это свойство интеллигенции как раз раз и отражает русскую специфику этого феномена, потому как ни в одной стране земного шара не было слоя людей, который одинаково был бы оторван как от простых людей, так и от властьимущих и при этом радел за судьбу Отечества.
Вопрос о происхождении интеллигенции также остается дискуссионным. Пролито уже немало чернил в доказательство "древности" русской интеллигенции, происхождению ее в петровские времена или же в 40-е годы XIX века. Нам представляется, что все-таки ближе к истине определять происхождение ее петровскими преобразованиями, когда возникла пропасть между немногочисленными европейски образованными людьми и носителями русской традиции образованности. До 1840-х годов интеллигенция формировалась, в основном, из дворянской среды, но далее в нее вливались представители и податных слоев.
И во второй половине XIX века мы видим уже достаточно большую долю представителей городского населения, начинающему играть все более значительную роль в общественной жизни.
II. Оценки русской интеллигенцией положения России при Александре II
2.1 Отношение к самодержавию
Правление Александра II принесло с собой значительные перемены во внутренней жизни России: было отменено крепостное право, реформирована судебная система, проведена военная и другие реформы. В связи с массовыми преобразованиями более резко обозначился вопрос о сущности власти, эти преобразования проводящей, т.е. о самодержавии. Позиции его были еще крепки, но высказывались и иные точки зрения на абсолютную власть монарха и ее альтернативы. Консерваторы, либералы и революционеры отстаивали свои воззрения с одинаковым упорством, но и внутри у них не было единства. Здесь мы видим три направления народнической мысли, кавелинское и чичеринское понимание реформ у либералов, леонтьевский "византизм" и крайне правые утверждения Каткова в "охранительной" мысли. С консерваторов и начнём.
Консерваторы считали нецелесообразными какие-либо либеральные преобразования, будучи твердо уверенными в незыблемости основ самодержавной власти. По их мнению, абсолютизм для России был единственно возможным путем развития. Опора делалась на божественный характер происхождения царской власти, на государя, ответственного за свой народ перед Богом. Ими доказывалась неверность конституционного пути развития на примере революционных событий в Европе, где демократические реформы привели кровавым революциям 1848-1849 гг. Идеологической опорой служила "теория официальной народности" Уварова, не утратившая своего значения и при Александре II. Среди идеологов интеллигенции, тяготевших к охранительным идеалам, можно отнести таких видных литераторов и публицистов, как К.Н. Леонтьев и М.Н. Катков. На их примере можно проследить, как "правая" интеллигенция относилась к русскому самодержавию.
Константин Николаевич Леонтьев изначально тяготел к либеральной идеологии. В 1850-х годах он вращался в литературных кругах Москвы, ему покровительствовали Тургенев, Катков (так же бывший тогда либералом), Грановский. Вскоре он покидает Москву и едет в Крым, где в то время идет Крымская (Восточная) война. С начала 1860-х К.Н. Леонтьев печатается в "Отечественных записках", известных своими либеральными высказываниями. Однако к 1870-м его воззрения меняются в сторону консерватизма. В 1875 г. Леонтьев пишет свою работу "Византизм и славянство", в которой его система взглядов относительно самодержавия представлена наиболее цельно (хотя при комплексной характеристике его взглядов следует упомянуть еще ряд работ).
Здесь Леонтьев сопоставляет историю России с историей Западной Европы. Именно там, по его мнению, "бури, взрывы были громче, величавее", однако "особенная, более мирная и глубокая подвижность всей почвы и всего строя у нас, в России, стоит западных громов и взрывов".
У русских, на взгляд Леонтьева, слабее, чем у многих других народов, развиты начала муниципальное, наследственно-аристократическое и семейное, а сильны и могучи только три вещи: византийское православие, династическое, ничем не ограниченное самодержавие и сельская поземельная община. Эти три начала и являлись главными историческими основами русской жизни.
Православие и самодержавие (Царя и Церковь) в их системной совокупности и взаимосвязи Леонтьев именовал "византизмом". Этого рода "византизм", по замечанию Леонтьева, проник глубоко в недра общественного организма России. Он полагал, что даже после европеизации России Петром I основы и государственного, и домашнего её быта остались тесно связаны с ним. Византизм, согласно К. Леонтьеву, организовал русский народ и сплотил в единое тело "полудикую Русь", система византийских идей, сопрягаясь с её "патриархальными, простыми началами", с её первоначально грубым "славянским материалом", создала величие российской Державы.
Николаевская эпоха в леонтьевской панораме отечественной истории занимала совершенно особое место. Леонтьев считал, что при Николае I Россия достигла пика своего социально-политического развития, "той культурно-государственной вершины, после которой оканчивается живое государственное созидание и на которой надо остановиться по возможности надолго, не опасаясь даже и некоторого застоя".
Александра II и его сподвижников (Ростовцева, Милютина), в отличие от Николая I и его окружения, Леонтьев считал умеренными либералами. В правление Александра II, полагал он, началось падение России с достигнутых ею государственно-культурных высот, произошло "мирное, но очень быстрое подтачивание всех дисциплинирующих и сдерживающих начал". Этот процесс был по-великорусски "нешумным": "Все вокруг нас охвачено каким-то тихим и медленным тлением!.. Свершается воочию один из тех нешумных "великорусских" процессов, которые у нас всегда предшествовали глубокому историческому перевороту". Сама же эпоха, являвшаяся не просто либеральной, но и во многих отношениях прямо революционной, была лишь переходной "к чему-то другому".
К.Н. Леонтьев неоднозначно оценивался как современниками, так и позже исследователями. Его называли и "Кромвелем без меча", и "реакционнейшим из всех русских писателей второй половины XIX столетия", но были и восторженные отклики, такие как у П.Б. Струве, назвавшего его "самым острым умом, рожденным русской культурой в XIX веке". Сама его концепция "византизм и славянство" подробно и обстоятельно разобрана у Ю.П. Иваска в работе "Константин Леонтьев (1831-1891). Жизнь и творчество", заслуживает внимания также С.Н. Трубецкой со своей статьей "Разочарованный славянофил". Всего же про К.Н. Леонтьева работ немного. Отчасти они собраны в книге "К. Леонтьев: Pro et contra", вышедшей в 1995 г.
Другим ярким представителем охранительного крыла русской общественной мысли был Михаил Никифорович Катков - главный редактор "Московских ведомостей". Сила его слова была крайне велика, он являлся мощным рупором консервативной идеи. Хотя, стоит отметить, взгляды М.Н. Каткова на протяжении всей литературно-публицистической деятельности неоднократно менялись. Словарь Брокгауза и Ефрона так характеризует его: "В отличие от других известных русских публицистов, всю свою жизнь остававшихся верными своим взглядам на общественные и государственные вопросы (Иван Аксаков, Кавелин, Чичерин и др.), Катков много раз изменял свои мнения. В общем он постепенно, на протяжении с лишком 30-летней публицистической деятельности, из умеренного либерала превратился в крайнего консерватора; но и тут последовательности у него не наблюдается". И все же, несмотря на его либеральные увлечения 1850-х - 1860-х годов, мы причисляем его к консервативному направлению общественной мысли, к которому он примкнул в 70-е годы. Конечно, его линия не всегда строго совпадала с правительственной, однако, в общем он шел русле охранительного направления.
Представления Каткова о природе и происхождении российской монархии строятся на анализе истории Рима, Византии, Киевской, Московской и Петровской Руси. Консервативно-монархические воззрения русского публициста вбирают в себя теорию Филофея "Москва - третий Рим" и триаду С.С. Уварова "Православие, самодержавие, народность". "Идея самодержавной монархии была, по Каткову, во всей полноте юридической основы первоначально выработана в Риме. Весь республиканский период Римской истории был посвящен тому, чтобы в отдельности вырабатывать до полного совершенства все специальные органы государственной власти, которые затем соединились в руках императора в одно гармоническое целое.
Однако этому материальному целому не доставало живительного духа, не доставало христианства. Лишь в Византии римское самодержавие стало самодержавием православным, оно было одухотворено тесным союзом с Церковью Христовой. Таким образом, в Византии самодержавие достигло полного юридически-церковного совершенства". Союз самодержавия с православием является основным отличием русского самодержавия от западного абсолютизма.
Русский народ так глубоко усвоил сущность идеи православного самодержавия, что научная система ее, в начале недоступная его простому уму, в последствии стала для него излишней. Римское самодержавие, византийское православие и русская народность соединились в одно гармоническое, неразрывное целое, но произошло это не сознательным, а стихийным, инстинктивным путем. "Монархическое начало, - говорит Катков, - росло одновременно с русским народом. Оно собирало землю, оно собирало власть, которая в первобытном состоянии бывает разлита повсюду, где только есть разница между слабым и сильным; большим и меньшим. В отобрании власти у всякого над всяким, в истреблении многовластия состоял весь труд и вся борьба русской истории. Борьба эта, которая в разных видах и при разных условиях совершалась в истории всех великих народов, была у нас тяжкая, но успешная, благодаря особенному характеру Православной Церкви, которая отреклась от земной власти и никогда не вступала в соперничество с государством". "Тяжкий процесс совершился, все покорилось одному верховному началу, и в русском народе не должно было оставаться никакой власти, от монарха не зависящей. В его единовластии русской народ видит завет всей своей жизни, в нем полагает все свои чаяния" - пишут "Московские Ведомости" в № 12 за 1884 г.
Именно русский народ, по мысли Каткова, всегда был силен своим патриархальным духом, своею единодушною преданностью монарху, чувством своего безусловного, "абсолютного" единства с царем, а значит, политически самый зрелый народ - русский, так как идея самодержавия изначально заложена в его сознании. Отсюда следует вывод, что России необходимо дорожить неограниченным единодержавием своих царей как основной причиной достигнутого ей государственного величия и рассматривать самодержавие как залог своего будущего преуспевания.
По жизни и творчеству М.Н. Каткова имеются главным образом статьи дореволюционных авторов, таких как С. Неведенский "Катков и его время"(1888), Н.А. Любимов "Катков и его историческая заслуга. По документам и личным воспоминаниям" (1889) и ряд других статей, характеризующих его как государственного деятеля: В.А. Грингмут "М.Н. Катков как государственный деятель" ("Русский вестник", 1897, №8), "Заслуги М.Н. Каткова по просвещению России"(там же), В.В. Розанов "Катков как государственный человек"(там же), С.С. Татищев "М.Н. Катков в иностранной политике"(там же), В.Л. Воронов "Финансово-экономическая деятельность М.Н. Каткова. Все работы собраны в книге В.В. Розанова "Литературные очерки" (СПб., 1902).
В целом К.Н. Леонтьев и М.Н. Катков очень схожи в воззрениях на природу и сущность монархической власти в России. Существенных различий во взглядах на самодержавие они не имели, за исключением разве только того, что К.Н. Леонтьев большую роль придавал православию как цементирующему началу.
Либералы считали, что государство необходимо преобразовывать путем реформ. При этом относительно степени преобразований мнения у либеральных идеологов разнились. В качестве примера считаем нужным привести мнения двух наиболее ярких мыслителей - К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина.
Константин Дмитриевич Кавелин категорически отвергал насильственные способы обновления России и в то же время ему не по душе было и чиновничье самоуправство. К русскому самодержавию же Кавелин относился с уважением, защищая его и ставя его выше европейских конституционных монархий. Он считал, что "несомненный залог мирных успехов в России есть твердая вера народа в царя". В своих работах он указывает на то, что "фактическая подкладка" конституционных порядков состоит в том, что "народ и правитель, соединяющий в своих руках все власти, не ладят между собою, составляют два противоположных и враждебных между собою полюса". По мнению Кавелина, суть конституционных порядков состоит в том, что власть отнимается у единоличных властителей и прибирается к рукам привилегированных слоев, а не всего народа. Конституционная теория, выставляющая на первый план равновесие властей, распределенных между государем и народом, в действительности только возводит в принцип момент борьбы, или начало перехода власти от государя к высшим сословиям. "Далее мы видим, - пишет Кавелин, - что всюду, где существуют и процветают конституционные учреждения, верховная власть только по имени разделена между государем и народом, на самом же деле она сосредоточена в руках или правительствующих политических сословий или государей".
Таким образом, это не "равновесие", а "момент борьбы" и прочность конституции зависит от степени власти того или иного субъекта управления. Поскольку в русском обществе нет противоборства (по видению Кавелина) между государем и высшими слоями, то, следовательно, здесь не нужна и конституция. Более того, по его мнению, конституция в России даже вредна: "Сама по себе, помимо условий, лежащих в строе народа и во взаимных отношениях различных его слоев, конституция ничего не дает и ничего не обеспечивает; она без этих условий -- ничто, но ничто вредное, потому что обманывает внешним видом политических гарантий, вводит в заблуждение наивных людей". Какой же вывод делает Кавелин? "Все, что нам нужно и чего хватит на долгое время, - это сколько-нибудь сносное управление, уважение к закону и данным правам со стороны правительства, хоть тень общественной свободы. Огромный успех совершится в России с той минуты, когда самодержавная власть ускромнит придворную клику, заставит ее войти в должные границы, принудить, волей-неволей, подчиниться закону". Он убежден, что "только правильно и сильно организованное государственное учреждение административного, а не политического характера, могло бы вывести нас из теперешнего хаоса и бесправия и предупредить серьезные опасности для России и власти…"
Таким образом, выход Кавелин видит не в изменении политических порядков, а в налаживании, рациональной организации уже существующей государственно-бюрократической машины.
О самом К.Д. Кавелине и его творчестве работ советских и российских к сожалению крайне мало. В дореволюционное время выходили отдельные статьи, из которых наиболее полные сведения о нем дает в своем труде "К.Д. Кавелин. Очерк жизни и деятельности" Д.А. Корсаков, публиковавший ранее отдельные материалы для его биографии в "Вестнике Европы". Из современных исследователей о К.Д. Кавелине писали Р.А. Арсланов ("Кавелин: человек и мыслитель", М., 2000), Ю.В. Лепешкин, который в статье "К.Д. Кавелин: актуальность научного исследования" назвал К.Д. Кавелина "незаурядной личностью", "очевидцем и в известном смысле творцом великих реформ".
Другой представитель либеральной мысли, Борис Николаевич Чичерин, как раз видел одним из вариантов будущего России введение конституции при сохранении монархической формы правления, которую он считал наиболее подходящей для России на тот момент: "На всем европейском материке самодержавие в течение веков играло первенствующую роль; но нигде оно не имело такого значения, как у нас. Оно сплотило громадное государство, возвело его на высокую степень могущества и славы, устроило его внутри, насадило в нем образование. Под сенью самодержавной власти русский народ окреп, просветлился и вступил в европейскую семью, как равноправный член, которого слово имеет полновесное значение в судьбах мира". Однако отмечает, что возможности самодержавия не безграничны и оно не может поднять народ выше определенного уровня: "Оно может дать все, что совершается действием власти; но оно не в силах дать того, что приобретается свободою". Он считает, что самодержавие "ведет народ к самоуправлению", и чем более оно делает для народа, чем выше оно поднимает его силы, тем, по мнению Чичерина, более оно "само вызывает потребность свободы и этим приготовляет почву для представительного порядка". Рассуждая о демократизации общества, он пишет, что введение конституционных порядков не есть подражание, но жизненная необходимость, которая вытекает из самого существа государственной жизни, в основании которой всегда и везде лежат одинаковые человеческие элементы. Из самого существа дела, по мнению Чичерина, вытекает и то, что для России идеалом представительного устройства может быть только конституционная монархия. "Из двух форм, в которых воплощается политическая свобода, ограниченная монархия и республика, выбор для нас не может быть сомнителен. Монархическая власть играла такую роль в истории России, что еще в течение столетий она останется высшим символом ее единства, знаменем для народа".
По мысли Чичерина водворение гражданской свободы во всех слоях и на всех общественных поприщах, независимый и гласный суд, земские учреждения, наконец, новая в России, хотя и скудная еще, свобода печати, все это -- "части нового здания, естественным завершением которого представляется свобода политическая. Невозможно сохранить историческую вершину, когда от исторического здания, которое ее поддерживало, не осталось и следа; невозможно удержать правительство в прежнем виде там, где все общество пересоздалось на новых началах".
Таким образом, Чичерин стоит на более решительных позициях по сравнению с Кавелиным, при всем том не отрицая главенство монарха и предлагая постепенный, мирный путь модернизации страны на реформистских началах.
Сам Б.Н. Чичерин и его труды долго оставались недооцененными. В советское время мы практически не видим о нем каких-либо серьезных исследований за исключением, конечно, монографии В.Д. Зорькина "Чичерин" и его же статью "Взгляды Б.Н. Чичерина на конституционную монархию". В них, несмотря на, в общем, критическое отношение к идеологу русского либерализма, просматривается уважение к нему как личности и ученому, имеющему право на свои убеждения. За последние полтора десятилетия вышли ряд стоящих работ. Среди них труды В.Э. Берёзко "Взгляды Б. Н. Чичерина на политическую свободу как источник народного представительства", где Б.Н. Чичерин характеризуется как талантливый историк и теоретик права, стоявший у истоков отечественной политико-правовой науки, основатель государственной школы в российской историографии, Е.С. Козьминых "Философско-политические взгляды Б.Н. Чичерина", О.А. Кудинова "Б.Н. Чичерин - выдающийся конституционалист", А.В. Полякова "Либеральный консерватизм Б.Н. Чичерина" и некоторые другие работы, где этой великий человек оценен по достоинству.
У рассмотренных двух мыслителей либерального направления взгляды разнились более, чем у представителей консервативного крыла интеллигенции. Общим тут было стремление преобразовать Россию на либеральных основах, но если Б.Н. Чичерин стоял за скорое введение конституционной монархии, то К.Д. Кавелин был более умеренным и предлагал для начала отладить существующую систему, помочь ей нормально заработать, не прибегая пока к решительным политическим преобразованиям.
Теперь перейдем к леворадикальному направлению общественной мысли. Основы его были заложены еще А.И. Герценым и Н.Г. Чернышевским, стоявших на теории герценовского "общинного социализма". Оба они выступали против самодержавия и крепостного права, причем ненасильственным путем, и этим в корне отличались от своих радикальных последователей, хотя Чернышевский революционного пути не отвергал.
Считая, как и Герцен, необходимой просветительскую деятельность интеллигенции, которая должна была подготовить народ к социальным изменениям, Чернышевский полагал, однако, что носителями новых идей должны стать не дворяне, а "новые люди", разночинцы. Под ними подразумевались дети священников, чиновников низших рангов, военных, купцов, грамотных крестьян, мелкопоместных и беспоместных дворян. К представителям этого социального слоя, заполнившим к середине 19 в. залы университетов, профессиональных и технических училищ, редакций газет, а позже -- земских школ и больниц, -- принадлежал и сам Чернышевский. Увлечение русской общиной сменилось у него к началу 1860-х идеей более целесообразных преобразований -- устройства городских кооперативов и трудовых ассоциаций в селах и в городах.
Чернышевский ясно осознавал, насколько длительной должна быть просветительская и политическая работы в народе, чтобы решить его основные социальные проблемы. Пропагандируемые им идеи (освобождение крестьян с землей без выкупа, ликвидация бюрократии и взяточничества, реформирование государственного аппарата, судебной власти; организация местного самоуправления с широкими правами; созыв всесословного представительного учреждения и установление конституционного порядка) не могли быть реализованы в одночасье. Однако отечественные радикалы видели в его трудах не призывы к длительной, скрупулезной пропагандистской работе, а идею революционного преобразования страны. Однако при общности идеи пути ее осуществления разнились, причем довольно существенно. "Пропагандистское" (умеренное) представлял Петр Лаврович Лавров, "заговорщицкое" (социально-революционное) - Петр Никитич Ткачев, анархистское - Михаил Александрович Бакунин.
П.Л. Лавров в своих взглядах придерживался мысли о необходимости продолжительной пропаганды среди народа социалистических идеалов, объяснение положительных сторон будущего строя. При этом сами насильственные действия при переходе к нему должны быть сведены к минимуму. Распространять новые идеи должна интеллигенция, которая в неоплатном долгу перед народными массами, которые освободили ее от физического труда для умственного совершенствования. В своей работе "Исторические письма" П.Л. Лавров пишет о прогрессе, подготовленном "порабощенным большинством" и предлагает отплатить этому большинству просвещением: "Первоначальный прогресс этого меньшинства был куплен "порабощением большинства" (т. н. "цена прогресса"); уплата интеллигенцией своего долга перед народом заключается "... в посильном распространении удобств жизни, умственного и нравственного развития на большинство, во внесении научного понимания и справедливости в общественные формы". Формула прогресса, данная П.Л. Лавровым, гласит: "развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении, воплощение в общественных формах истины и справедливости..." . Кстати, надо отметить, что среди последователей П.Л. Лаврова, были те, "которые доводили учение Лаврова до абсурда, требуя от интеллигента изучения наук по классификации О.Конта".
П.Н. Ткачев, в отличие от него, стоял за немедленный переворот, а лавровскую программу мирной пропаганды социализма вообще отказывался считать революционной. По его мнению, революция уже подготовлена ходом общественного развития. Действительный революционер--это сам народ, который всегда хочет революции и готов к ней. Ткачев поэтому выдвинул лозунг немедленного насильственного переворота. Революционеры не могут ждать, ибо промедление все больше и больше сокращает возможности успеха. "Пользуйтесь минутами- пишет П.Н. Ткачев. - Такие минуты не часты в истории. Пропустить их -- значит добровольно отсрочить возможность социальной революции надолго, быть может, навсегда".
М.А. Бакунин в своей программе опирался на убеждение, что в русском народе давно созрели необходимые предпосылки социальной революции, народные массы, доведенные до крайней степени нищеты и порабощения, не ждут освобождения ни от государства, ни от привилегированных классов, ни от каких-либо политических переворотов, а только от социальной революции, опирающейся на усилия самого народа. В гуще народа давно сложился под влиянием "многовекового опыта и мысли" идеал социалистического устройства общественной жизни, в котором Бакунин усматривал три основные черты: 1) убеждение, что вся земля принадлежит тем, кто ее обрабатывает своим трудом; 2) общинное землепользование с периодическими переделами; 3) общинное самоуправление и "решительно враждебное" отношение общины к государству. Однако народный идеал, с точки зрения Бакунина, не безупречен и не может быть принят в том виде, как он сложился, ибо в нем наряду с положительными чертами нашли выражение и "отрицательные" стороны жизни народа. К ним относятся: "патриархальность", "поглощение лица миром" и "вера в царя".
Взгляды М.А. Бакунина, оценивались советскими историками как в целом прогрессивные для того времени, но по сути - "мелкобуржуазные" и "утопические". Н.Ю. Колпинский и В.А. Твардовская так пишут о нем: "…Бакунин способствовал переходу ряда мелкобуржуазных революционеров на позиции социализма. Но это был утопический, домарксистский социализм, мелкобуржуазный по своей природе". Похожего мнения придерживается Н.М. Пирумова: "…анархистское мировоззрение Бакунина … выражало настроения разорявшихся масс крестьянства и мелкой буржуазии, вливающихся в рабочий класс…" Однако, по словам этих исследователей "анархистская теория Бакунина уводила рабочее движение с прямой дороги борьбы за светлое будущее человечества". А.А. Галактионов и П.Ф. Никандров пишут, что роль М.А. Бакунина не может быть определена однозначно, поскольку, "с одной стороны, это был честный революционер, всю жизнь посвятивший делу освобождения трудящихся от эксплуатации", а с другой, отвергая теорию пролетарской революции и полагаясь на стихийный бунт, "сбивал" пролетарское движение с "истинного пути". Оценку М.А. Бакунина как выдающегося деятеля революционного движения дают Ю.А. Борисенок и Д.И. Олейников.
Леворадикальные мыслители имели, как мы видим, одну общую цель - свержение монархии. Однако надо отметить, что несколько различались методы и видение послереволюционного будущего. У П.Л. Лаврова это - подготовка путем пропаганды среди народа, у П.Н. Ткачева - переворот группы заговорщиков, у М.А. Бакунина - немедленный стихийный бунт, и притом с разрушением самого института государства, чего не было первых двух теоретиков.
2.2 Отношение к крестьянскому вопросу
Другим камнем преткновения российской общественной мысли был крестьянский вопрос. Малоземелье и закрепощенность самого бесправного сословия волновала российские умы уже давно. Поражение в Восточной (Крымской) войне способствовало усилению дискуссий по улучшению положения крестьян и привело в итоге к отмене крепостного права в 1861 г., положившей начало целой серии реформ по модернизации России. И все же Манифест 19 февраля не смог полностью устранить всех противоречий, накопившихся за несколько веков. Несмотря на формальное освобождение крестьян, они остались в фактической зависимости как от помещиков, так и от государства, делая ежегодные выплаты за полученные в собственность наделы. Кроме того, неясным был вопрос о сохранении общины, вокруг которого развернулись нешуточные споры, закончившиеся реформой П.А. Столыпина в начале ХХ века, разрешившей выход из нее и создание хуторов и отрубов. Но до столыпинских преобразований еще предстояли годы напряженной работы многих и многих государственных и общественных деятелей.
И тут снова мы имеем различные варианты решения указанной проблемы. И опять начинаем с общественных деятелей охранительного направления.
Как мы уже писали выше, К.Н. Леонтьев в своем труде "Византизм и славянство" выделял три основополагающих начала и главных исторических основы русской жизни: византийское православие, неограниченное самодержавие и сельскую поземельную общину. О первых двух мы уже говорили, теперь обратимся к общине, как одной из основных составляющих крестьянского вопроса.
Общину, сельский мир Леонтьев не считал явлением специфически русским. В этом вопросе он следовал за общепринятыми идеями неславянофильских кругов российской общественно-политической мысли, в частности, соглашаясь с В. С. Соловьевым, писавшим, что сельская община "соответствует одной из первобытных ступеней социально-экономического развития, через которую проходили самые различные народы". Однако она, полагал Леонтьев, является важным признаком, отличающим Россию от романо-германской Европы.
Русская крестьянская община, по его мнению, структура почти коммунистическая и, в то же время, глубоко консервативная. Она представляет собой одно из главных условий и государственного единства России, и её национально-культурного обособления. И, конечно, в первую очередь -- от стран Запада, чему Леонтьев придавал большое значение. Поземельная и обязательная форма общины тесно связана с самодержавной формой отечественной государственности. Таким образом, и общинное, невизантийское по происхождению начало русской исторической жизни, сопрягалось, в представлении Леонтьева, с "византизмом".
Уже известный нам К.Д. Кавелин был крупным теоретиком крестьянского вопроса. В его литературно-публицистическом наследии насчитывается более полутора десятков работ по данной тематике. Среди них знаменитые "Записка об освобождении крестьян в России" (1855 г.), "Взгляд на русскую сельскую общину" (1859 г.), "Общинное владение" (1876г.), "Поземельная община в древней и новой России" (1877 г.), "Крестьянский вопрос" (1881-1882 гг.), две речи о крестьянской реформе (1881 и 1885 гг.) и др.
В своей "Записке…" он писал, что крепостное право -- это главный узел, в котором сплелось опутавшее Россию зло. Но этот узел надо развязать, а не разрубить. Насильственное решение вопроса не внесет успокоения. России, писал Кавелин, нужны мирные успехи. Надо провести такую реформу, чтобы обеспечить в стране "на пятьсот лет внутренний мир".
К.Д. Кавелин считал, что можно и нужно пренебречь правом помещиков на личность крестьянина, но нельзя забывать об их праве на его труд и в особенности на землю. Поэтому освобождение крестьян может быть проведено только при вознаграждении помещиков. Другое решение, заявлял Кавелин, "было бы весьма опасным примером нарушения права собственности".
Но нельзя, подчеркивал Кавелин, упускать из виду и интересы крестьян. Они должны быть освобождены от крепостной зависимости, за ними надо закрепить ту землю, которой они владеют в настоящее время. Разработку выкупной операции правительство должно взять на себя. Если оно сумеет учесть интересы помещиков и крестьян, то два сословия сначала сблизятся, а затем сольются в один земледельческий класс. Внутри его исчезнут сословные различия и останутся только имущественные. "Опытом доказано,-- писал Кавелин,-- что частная поземельная собственность и существование рядом с малыми и больших хозяйств суть совершенно необходимые условия процветания сельской промышленности".
В трактовке вопроса о сельской общине в России Кавелин занимал своеобразную позицию, в которой "сочетались идеи государственной школы, представлявшей общину как институт, созданный государством, и славянофильские верования в великую роль общины как реальной альтернативы развитию капитализма в России". Мыслитель считал наиболее правильным путь разумного сочетания общинного землевладения с личной поземельной собственностью крестьянина, позволяющей избежать пролетаризации и нищеты крестьянских масс: "Личная собственность, как и личное начало, есть начало движения, прогресса, развития; но оно становится началом гибели и разрушения, разъедает общественный организм, когда, в крайних своих последствиях, не будет умеряемо и уравновешиваемо другим организующим началом землевладения. Такое начало я вижу в нашем общинном владении, приведенном к его юридическим началам и приспособленном к более развитой, граждански-самостоятельной личности". Кавелин исходит из того, что с течением времени наиболее богатая часть населения будет выходить из общины и переселяться в города, а беднейшая, неимущая, останется в общине, которая оградит ее от бродяжничества и нищеты, даст работу: "Существуя для народных масс, будучи устроено по их нуждам, не представляя никакой возможности для спекуляций, и потому нисколько не будучи привлекательно для людей зажиточных, богатых, предприимчивых, не довольствующихся малым и скромным существованием, общинное владение будет служить надежным убежищем для людей неимущих от случайности спекуляций, от монопольного повышения цен на земли и понижения цен на земледельческий труд". Обращаясь к истории общины, Кавелин подчеркивал постепенность ее возникновения, естественный характер развития, а также внутренний демократизм. Он отмечал хозяйственное значение общины в Русском государстве и подчеркивал, что она не является в принципе чисто славянским институтом, а представляет собой известную стадию развития всех народов.
Свое понимание термина "община" Кавелин излагает в работе "Взгляд на русскую сельскую общину" (1859). Он выделял прежде всего присущие общине административные, принудительные функции (административная община) и обычай совместного владения землей (поземельная община): "Первый, самый обильный источник недоразумений относительно русской сельской общины - это смешение общины административной с общиной поземельною". Ученый предлагает рассматривать эти две социальные функции раздельно. "Именно обычай совместного владения землей выделен Кавелиным в качестве главного объекта исследования". Выстраивая доказательства в пользу утверждения о необходимости сохранения общины, Кавелин выявляет основные характеристики поземельной общины и, скрупулезно их проанализировав, приходит к выводу, что ни одна из них не противоречит земельным законодательствам европейских стран.
Община защищается им и в более поздней работе "Общинное владение" (1876 г.), где Кавелин рассматривает все "за" и "против" в отношении общинного быта. В этом труде достаточно аргументированно разоблачаются различные мифы и заблуждения, бытующие в обществе, уточняются отдельные вопросы организации крестьянского хозяйства.
Так, анализируя убеждения в "великом зле" и "великой несправедливости" круговой поруки в общине, он задается вопросом: "… кто же в этом случае виноват: начало ли круговой обязательной поруки или несоразмерность налогов с размерностью надела, - общинное землевладение или податная система?" И отвечает, что "во-первых, не она сама (порука - прим. наше) по себе так обременительна и несправедлива; виною тому - тяжесть налогов и платежей, падающих на крестьянство; а, во-вторых, отмена круговой поруки, а с ней и общинного владения, не устраняя зла при удержании теперешнего размера налогов, породила бы для казны, общества и государства еще большее зло и еще большие опасности в настоящем и будущем, чем несправедливость и обременительность круговой поруки при ее теперешних условиях". То есть он доказывает, что главный источник бед - высокие налоги, хотя не уменьшает и "заслуги" круговой поруки.
Не согласен К.Д. Кавелин и с мнением тех, кто считает, что общинное землевладение мешает укорениться в крестьянах понятиям о праве собственности и объеме этого права: "Возражение это взято не с факта, и делается лицами, по-видимому, никогда не говорившими с крестьянами<…> Кто с ними хоть раз толковал о праве личной поземельной собственности и общинном землевладении, тот знает, что они их различают отчетливо и сознательно". Он убежден в том, что если последнее ослабляло представление о праве личной собственности, то крепостное право, наоборот - способствовало формированию взглядов на различия ее и общинного владения.
Таким образом, в историческом плане, прикрепление к земле и введение подушной подати придали, по мнению Кавелина, древнерусскому общинному владению его теперешний вид и имели своим последствием введение общинного владения даже в тех общинах, где прежде земля находилась в личном владении и пользовании крестьян. Кавелин придает большое значение общинному устройству крестьянства, но в то же время он далек от той идеализации общины, которая была свойственна славянофилам и Герцену.
Другой мыслитель либерального направления - Б.Н. Чичерин видел тормоз развития крестьянского хозяйства главным образом в общинном землевладении. В своей работе "Задачи нового царствования" он писал, что "причины бедности кроются в плохой обработке земли, в хищническом хозяйстве, преобладающем у крестьян, в непривычке их к сбережениям и в излишней привычке к пьянству, в безрассудных семейных разделах, главное же, в закрепощении крестьянина общине и круговой поруке " . В продолжение он отвергает такие способы решения аграрной проблемы как увеличение наделов и переселение на пустующие земли, к которому прибегнет позже Столыпин: "Не поможет этому злу увеличение наделов, ибо через некоторое время, с приращением народонаселения, наделы опять окажутся малы. Не помогут и переселения, которые в отдельных случаях могут быть полезны, но которые, как широкая мера, не имеют смысла при том скудном населении, которое существует в России". Настоящая задача, по мнению Чичерина, состоит не в том, чтобы колонизировать новые земли, а в том, чтобы улучшить хозяйство на местах, а для этого "единственной разумной мерой было бы довершение освобождения русского крестьянства освобождением его от общины и круговой поруки, присвоением ему в собственность той земли, на которую он имеет неотъемлемое право, ибо он покупает ее на свои трудовые деньги. Только через это у крестьян могла бы развиться та самодеятельность, без которой невозможны никакие хозяйственные успехи: это было бы настоящим завершением положения 19 февраля". При этом он опасается, что "лжелибералы" поднимут общественное мнение против такого решения. И все же выражает уверенность в том, что "разложение общины совершится неизбежно; она не устоит против свободы. Но желательно, чтобы оно совершилось так, чтобы у крестьянина упрочилось понятие о собственности, без которого нет свободного гражданского быта…"
Подобные документы
Исследование русской интеллигенции, ее зарождение. Проблема интеллигенции в России, ее судьба в ХХ веке. Мотивация и последствия высылки интеллигенции, репрессированной в 1922 году. Современная русская интеллигенция: конец ХХ века и сегодня.
реферат , добавлен 22.01.2008
Интеллигенция как своеобразный феномен русской культуры, представители. Рассмотрение причин религиозного раскола. Радищев как первый представитель русской интеллигенции с точки зрения Бердяева. Влияние революционной интеллигенции на аппарат власти.
курсовая работа , добавлен 16.12.2012
Изучение вклада крепостной интеллигенции в развитие русской национальной культуры. Появление первых профессиональных театров. Описания известных писателей, поэтов, архитекторов выходцев из крепостных. Крупные представители русской музыкальной культуры.
реферат , добавлен 12.07.2015
Экономическое положение и социальный статус интеллигенции России до и после революции 1917 года. Социально-психологический тип и политические приоритеты русской интеллигенции начала ХХ века. Идеологическое влияние марксизма на культурный слой России.
контрольная работа , добавлен 17.12.2014
Формирование центров российской эмиграции за рубежом, причины отъезда и основные направления эмигрантских потоков. Культурные центры русского зарубежного сообщества. Особенности жизни и деятельности представителей российской интеллигенции за рубежом.
контрольная работа , добавлен 29.04.2010
Биография Александра II, удостоенного особого эпитета в русской дореволюционной и болгарской историографии - Освободитель. Деятельность Александра II как величайшего реформатора своего времени. Крестьянская реформа (отмена крепостного права 1861 г.).
реферат , добавлен 05.11.2015
Понятие интеллигенции. Ее особое положение в провинции. Власть и общество. Интеллигенция – нравственный пример. Общественная деятельность рыцарей морали: педагогов и врачей. Представители литературы и искусства. Техническая и военная интеллигенция.
курсовая работа , добавлен 05.07.2008
Исследование положения православной церкви в годы правления И. Грозного, в период опричного террора. Митрополиты русской церкви в 60-70-е гг. XVI века. Монастыри и земельные владения церкви во время опричнины. Карательные меры против Новгородской епархии.
контрольная работа , добавлен 18.06.2013
Теория суверенности, церковь как нравственный противовес русскому самодержавию в годы правления Ивана IV. Значение принятия патриаршества и его роль в борьбе с самозванцами и польско-шведскими интервентами. Реформы патриарха Никона и начало раскола.
реферат , добавлен 14.11.2010
Причины отмены крепостного права в 1861 г. в период правления императора Александра II. Учреждения, занимавшиеся подготовкой реформы. Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости. Значение и итоги крестьянской реформы, ее противоречия.
Если присмотреться к тем былым правителям, кого сегодня называют «великими», то можно сильно удивиться! Оказывается, что самые «великие» – те, кто больше всех навредил русскому народу! И нам всё это внушают с раннего детства…
Для любого здравомыслящего человека уже давно не секрет, что мы проживаем в мире, который кто-то устроил не для людей, вернее, не для всех людей; в котором подавляющее большинство живёт по правилам мизерного меньшинства, причём мир – крайне враждебен, а правила направлены на уничтожение большинства. Как такое могло случиться? Как хлипенький Давид ухитрился взгромоздиться на шею огромному Голиафу и погонять его, беззаботно свесив ноги? Хитростью, да обманом, в основном. Одним из способов, которым большинство заставили подчиняться меньшинству – это фальсификация прошлого. Об этом откровенно высказывался очень умный, но дьявольски жестокий Римский Папа:
«Поэтому, чтобы подчинять мирно, я использую очень простой и надёжный способ – я уничтожаю их прошлое… Ибо без прошлого человек уязвим… Он теряет свои родовые корни, если у него нет прошлого. И именно тогда, растерянный и незащищённый, он становится «чистым полотном», на котором я могу писать любую историю!.. И поверите ли, дорогая Изидора, люди этому только радуются… так как, повторяю, они не могут жить без прошлого (даже если сами себе не желают в этом признаваться). И когда такового не имеется, они принимают любое, только бы не «висеть» в неизвестности, которая для них намного страшнее, чем любая чужая, выдуманная «история»…»
Этот способ «мирного подчинения» оказался намного эффективнее подчинения силой. Ибо действует незаметно для подчинямых, мало-помалу погружая их в ментальный сон, а подчинители не испытывают ненужных неудобств – ручки не марают и мечами не машут. Основное их оружие – перо и чернила. Так они действуют, конечно, уже после того, как всех носителей правды, коих всегда было немного, физически уничтожили, информацию о них извратили, иногда до противоположного, а всё их наследие тщательно, до последнего листочка, собрали и увезли к себе. Что не смогли увезти, без колебаний уничтожали. Вспомним, что были уничтожены Этрусская библиотека в Риме, Александрийская, а библиотека Ивана Грозного бесследно пропала.
Русского царя, который в своём Манифесте о незыблемости самодержавия от 29 апреля 1881 года возвестил об отходе от либерального курса своего отца, который развязал руки революционному движению, развивавшемуся на иудейские деньги, и выдвинул на первый план «поддержание порядка и власти, наблюдение строжайшей справедливости и экономии. Возвращение к исконным русским началам и обеспечение повсюду русских интересов », Великим никто не называет и памятников-колоссов не ставит . Александр III вообще крайне непопулярен среди русских либерастов, ни современных ему, ни современных нам.
Они создали ему репутацию тугодума, ограниченного человека с заурядными способностями и (о, ужас!) консервативными взглядами. Известный государственный деятель и юрист А.Ф.Кони, вынесший оправдательный приговор террористке Вере Засулич по делу о покушении на градоначальника Санкт-Петербурга генерала Ф.Трепова, прозвал его «бегемотом в эполетах». А министр путей сообщения Российской империи, а позже финансов С.Ю.Витте дал ему такую характеристику: император Александр III был «ниже среднего ума, ниже средних способностей и ниже среднего образования; по наружности походил на большого русского мужика из центральных губерний, и, тем не менее, он своей наружностью, в которой отражался его громадный характер, прекрасное сердце, благодушие, справедливость и вместе с тем твёрдость, несомненно импонировал». И это считается, что он относился к Александру III с симпатией.
Прием волостных старшин Александром III во дворе Петровского дворца в Москве. Картина И.Репина (1885-1886)
Чем же Александр III заслужил к себе такое отношение?
Именно в его правление Россия сделала гигантский рывок вперёд, вытащив себя из болота либеральных реформ, в которые её завёл Александр II, сам же от них и погибнув. Член террористической партии «Народная воля» бросил бомбу ему под ноги. В стране тогда творилось примерно то же стремительное обнищание народа, та же нестабильность и беспредел, который нам устроили Горбачёв и Ельцин почти век спустя.
Александр III сумел сотворить чудо. В стране началась настоящая техническая революция. Бурными темпами шла индустриализация. Император сумел добиться стабилизации государственных финансов, что позволило начать подготовку к введению золотого рубля, которое было осуществлено уже после его смерти. Он яростно боролся против коррупции и казнокрадства. На государственные посты старался назначать хозяйственников и патриотов, защищавших национальные интересы страны.
Бюджет страны стал профицитным. Тот же Витте вынужден был признать «…император Александр III был хороший хозяин не из-за чувства корысти, а из-за чувства долга. Я не только в царской семье, но и у сановников никогда не встречал того чувства уважения к государственному рублю, к государственной копейке, которым обладал император Александр III. Он каждую копейку русского народа, русского государства берёг, как самый лучший хозяин не мог бы её беречь…».
Ужесточение таможенной политики и одновременное поощрение отечественного производителя привели к бурному росту производства. Таможенные обложения иностранных товаров повысились практически вдвое, что привело к существенному росту государственных доходов.
Население России выросло с 71 млн. человек в 1856 году до 122 млн. человек в 1894 году, в том числе городское - с 6 млн. до 16 млн. человек. Выплавка чугуна с I860 по 1895 год увеличилась в 4,5 раза, добыча угля - в 30 раз, нефти - в 754 раза. В стране было построено 28 тыс. вёрст железных дорог, соединивших Москву с основными промышленными и сельскохозяйственными районами и морскими портами (сеть железных дорог в 1881-92 гг. выросла на 47%).
В 1891 г. началось строительство стратегически важной Транссибирской магистрали, соединившей Россию с Дальним Востоком. Правительство начало выкупать частные железные дороги, до 60% которых к середине 90-х годов оказалось в руках государства. Число русских речных пароходов возросло с 399 в 1860 году до 2539 в 1895-м, а морских - с 51 до 522.
В это время в России закончился промышленный переворот, и машинная индустрия сменила старые мануфактуры. Выросли новые промышленные города (Лодзь, Юзовка, Орехово-Зуево, Ижевск) и целые индустриальные районы (угольно-металлургический в Донбассе, нефтяной в Баку, текстильный в Иванове).
Объём внешней торговли, не достигавший в 1850 году и 200 млн. рублей, к 1900 году превысил 1,3 млрд. рублей. К 1895 году внутренний товарооборот вырос в 3,5 раза по сравнению с 1873 годом и достиг 8,2 млрд. рублей.
(«История России с древности до наших дней» / под редакцией М.Н.Зуева, Москва, «Высшая школа», 1998 г.)
Именно в правление императора Александра III Россия ни дня не воевала (кроме завершившегося взятием Кушки в 1885 завоевания Средней Азии) - за это царя назвали «миротворцем». Всё улаживалось исключительно дипломатическими методами, причём, безо всяких оглядок на «европы» или кого-либо ещё. Он считал, что России незачем там искать себе союзников и вмешиваться в европейские дела.
Известны его слова, ставшие уже крылатыми: «Во всём мире у нас только два верных союзника - наша армия и флот. Все остальные при первой возможности сами ополчатся на нас ». Он очень много сделал для укрепления армии и обороноспособности страны и нерушимости её границ. «Отечеству нашему, несомненно, нужна армия сильная и благоустроенная, стоящая на высоте современного развития военного дела, но не для агрессивных целей, а единственно для ограждения целостности и государственной чести России ». Так он говорил и так он делал.
Он не вмешивался в дела других стран, но и своей страной не давал помыкать . Приведу один пример. Спустя год после его восшествия на престол, афганцы, науськиваемые английскими инструкторами, решили откусить кусок территории, принадлежащей России. Приказ царя был лаконичен: «Выгнать и проучить, как следует! », что и было сделано. Посол Британии в Санкт-Петербурге получил предписание выразить протест и потребовать извинений. «Мы этого не сделаем» - сказал император и на депеше английского посла написал резолюцию: «Нечего с ними разговаривать». После этого он наградил начальника пограничного отряда, орденом Святого Георгия 3-й степени.
После этого инцидента Александр III сформулировал свою внешнюю политику предельно кратко: «Я не допущу ничьего посягательства на нашу территорию! »
Ещё один конфликт стал назревать с Австро-Венгрией из-за вмешательства России в балканские проблемы. На обеде в Зимнем дворце австрийский посол стал в довольно резкой форме обсуждать балканский вопрос и, разгорячившись, даже намекнул на возможность мобилизации Австрией двух или трёх корпусов. Александр III был невозмутим и делал вид, что не замечает резкого тона посла. Затем он спокойно взял вилку, согнул её петлёй и бросил по направлению к прибору австрийского дипломата и очень спокойно сказал: «Вот что я сделаю с вашими двумя или тремя корпусами ».
В частной жизни он держался строгих правил морали, был весьма набожен, отличался бережливостью, скромностью, нетребовательностью к комфорту, досуг проводил в узком семейном и дружеском кругу. Помпезности и показной роскоши на дух не переносил. Вставал в 7 утра, ложился в 3. Одевался он весьма просто. Его, например, часто можно было видеть в солдатских сапогах с заправленными в них штанами, а в домашней обстановке носил вышитую русскую рубаху.
Он любил носить военную форму, которую реформировал, взяв за основу русский костюм, чем сделал её простой, удобной в носке и пригонке, дешёвой в производстве и более пригодной для военных действий . Например, пуговицы были заменены крючками, что было удобным не только для подгонки формы, но и был устранён лишний блестящий предмет, могущий в солнечную погоду обратить внимание неприятеля и вызвать его огонь. Исходя из этих соображений, были отменены султаны, блестящие каски и лацканы. Такая прагматичность императора, безусловно, оскорбляла «утончённый вкус» креативной элиты.
Вот как описывает художник А.Н.Бенуа свою встречу с Александром III:
«Меня поразила его «громоздкость», его тяжеловесность и величие. Введенная в самом начале царствования новая военная форма с притязанием на национальный характер, её угрюмая простота и, хуже всего, эти грубые сапожищи с воткнутыми в них штанами возмущали мое художественное чувство. Но вот в натуре обо всём это забывалось, до того самоё лицо государя поражало своей значительностью»
Кроме значительности, император обладал ещё и чувством юмора, причём в ситуациях как бы к нему совсем не располагающих. Так, в каком-то волостном правлении какой-то мужик наплевал на его портрет. Все приговоры об оскорблении Его Величества обязательно доводились до него. Мужика приговорили к шести месяцам тюрьмы. Александр III расхохотался и воскликнул: «Как! Он наплевал на мой портрет, и я же за это буду ещё кормить его шесть месяцев? Вы с ума сошли, господа. Пошлите его к чёртовой матери и скажите, что и я, в свою очередь, плевать на него хотел. И делу конец. Вот ещё невидаль! »
Писательницу М.Цебрикову, горячую сторонницу демократизации России и женской эмансипации, арестовали за открытое письмо Александру III, которое она отпечатала в Женеве и распространяла в России, и в котором, по её словам, «нанесла моральную пощёчину деспотизму». Резолюция царя была немногословной: «Отпустите старую дуру !». Её выслали из Москвы в Вологодскую губернию.
Он был одним из инициаторов создания «Русского исторического общества» и его первым председателем и страстным коллекционером русского искусства. Собранная им обширная коллекция картин, графики, предметов декоративно-прикладного искусства, скульптур после его смерти была передана в Русский музей, который основал его сын, российский император Николай II в память о своём родителе.
Александр III испытывал стойкую неприязнь к либерализму и интеллигенции. Известны его слова:
«Министры наши… не задавались бы несбыточными фантазиями и паршивым либерализмом»
Он расправился с террористической организацией «Народная воля». При Александре III были закрыты многие газеты и журналы, пропагандирующие либеральное «брожение умов», однако все другие периодические издания, способствовавшие процветанию своего отечества, пользовались свободой и поддержкой правительства . К концу царствования Александра III в России выходило около 400 периодических изданий, из которых четверть составляли газеты. Значительно выросло число научных и специальных журналов и составило 804 наименования.
Александр III неуклонно проводил в жизнь своё убеждение, что в России должны господствовать русские . Активно проводилась политика защиты интересов государства и на окраинах Российской империи. Например, была ограничена автономия Финляндии, пользовавшаяся до того времени всеми преимуществами нейтралитета под защитой русской армии и выгодами бескрайнего русского рынка, но упорно отказывавшей русским в равноправии с финнами и шведами. Вся переписка финских властей с русскими должна была теперь вестись на русском языке, русские почтовые марки и рубль получили права хождения в Финляндии. Намечалось также заставить финнов оплачивать содержание армии наравне с населением коренной России и расширить сферу применения русского языка в стране.
Правительство Александра III приняло меры к ограничению ареала проживания евреев «чертой оседлости». В 1891 году им было воспрещено селиться в Москве и Московской губернии, причём было выселено из Москвы около 17 тысяч евреев, живших там на основании закона 1865 года, с 1891 года отменённого для Москвы. Евреям запретили приобретать собственность в сельской местности. В 1887 году специальным циркуляром устанавливалась процентная норма их приёма в университеты (не более 10% в черте оседлости и 2-3% в других губерниях) и вводились ограничения на занятие адвокатурой (их доля в университетах на юридические специальности составляла 70%).
Александр III покровительствовал русской науке . При нём открылся первый университет в Сибири - в Томске, был подготовлен проект создания Русского археологического института в Константинополе, основан знаменитый Исторический музей в Москве, открылся Императорский Институт экспериментальной медицины в Петербурге под руководством И.П. Павлова, технологический институт в Харькове, Горный институт в Екатеринославле, Ветеринарный институт в Варшаве и др. Всего в России к 1894 году было 52 высших учебных заведений.
Отечественная наука рванула вперёд. И.М.Сеченов создал учение о рефлексах головного мозга, заложив основы отечественной физиологии, И.П.Павлов разработал теорию об условных рефлексах. И.И. Мечников создал школу микробиологии и организовал первую в России бактериологическую станцию. К.А. Тимирязев стал основоположником отечественной физиологии растений. В.В. Докучаев положил начало научному почвоведению. Виднейший русский математик и механик П.Л. Чебышев, изобрёл стопоходящую машину и арифмометр.
Русский физик А.Г. Столетов открыл первый закон фотоэффекта. В 1881 г. А.Ф. Можайский сконструировал первый в мире самолёт. В 1888 г. механик-самоучка Ф.А. Блинов изобрёл гусеничный трактор. В 1895 г. А.С. Попов продемонстрировал изобретённый им первый в мире радиоприёмник и вскоре добился дальности передачи и приёма уже на расстоянии 150 км. Начинает свои исследования основоположник космонавтики К.Э. Циолковский.
Жаль только, что взлёт продолжался всего 13 лет. Ах, если бы царствование Александра III продлилось бы ещё хотя бы лет 10-20! Но он умер, не дожив даже до 50, в результате болезни почек, которая развилась у него после страшного крушения императорского поезда, случившегося в 1888 году. Крыша вагона-столовой, где находилась царская семья и приближённые, обвалилась, и император удерживал её на своих плечах, пока все не выбрались из-под завала.
Несмотря на внушительный рост (193 см) и солидную комплекцию, богатырский организм царя не выдержал такой нагрузки, и через 6 лет император скончался. По одной из версий (неофициальной, а официальное расследование вёл А.Ф.Кони) крушение поезда было вызвано взрывом бомбы, которую заложил помощник повара, связанный с революционными террористическими организациями. Не смогли они ему простить его стремление неуклонно «…Оберегать чистоту «веры отцов», незыблемость принципа самодержавия и развивать русскую народность …», распространяя ложь, что император умер от безудержного пьянства.
Смерть русского царя потрясла Европу, что удивительно на фоне обычной европейской русофобии. Французский министр иностранных дел Флуранс говорил:
«Александр III был истинным русским Царём, какого до него Россия давно уже не видела. Конечно, все Романовы были преданы интересам и величию своего народа. Но побуждаемые желанием дать своему народу западноевропейскую культуру, они искали идеалов вне России… Император Александр III пожелал, чтобы Россия была Россией, чтобы она, прежде всего, была русскою, и сам он подавал тому лучшие примеры. Он явил собою идеальный тип истинно русского человека»
Даже враждебный России маркиз Сольсбери признавал:
«Александр III много раз спасал Европу от ужасов войны. По его деяниям должны учиться государи Европы, как управлять своими народами»
Александр III был последним правителем Российского государства, кто на деле заботился о защите и процветании русского народа , но Великим его не называют и непрерывных панегириков, как предыдущим правителям, не поют.
/Выдержки из статьи Елены Любимовой «За что их прозвали Великими», topwar.ru /
Александр III предпринимал попытки подойти к разрешению вопросов развития промышленности и торговли в России на более высоком уровне, для этого привлекалась научная и промышленная интеллигенция страны, а также высокообразованные предприниматели, вносившие большой вклад в развитие науки и производства. Так, например, в 1882 году в Москве состоялась Всероссийская выставка. К ней должен был быть приурочен промышленный съезд, но два известных общества - «Общего содействия развитию промышленности и торговле» и «Императорское русское техническое общество» -, которые принимали участие в организации съезда 1872 года, не сумели договориться, собралось два съезда, оба в конце лета 1882 года. На этих съездах представителей промышленности было мало. Доминировали по-прежнему чиновники и нарождающаяся интеллигенция, особенно та, которая имела отношение к производству: инженеры, профессоры технических школ, статистики; но были также земцы как представители сельского хозяйства и даже литераторы. Промышленников было немного, но они были организованнее. Впервые здесь проявила себя незадолго перед этим создавшаяся новая группировка - организация горнопромышленников юга России.
Одним из главных вопросов, обсуждавшихся на обоих съездах, был вопрос тарифной политики. Протекционистские настроения были сильны, но в основном вопросе о пошлине на сельскохозяйственные орудия победили фритредеры. Характерно то, что лидерами на этом съезде были не земледельцы и не фабриканты, а интеллигенты - представители науки. Аграриев возглавлял профессор Л.В. Ходский, а промышленников профессор Д.И. Менделеев, но промышленники выставили уже ряд серьёзных ораторов, умевших говорить и знавших, что хотят сказать. Таковыми были: представитель горнопромышленников юга Н.С. Авдаков, представитель Москвы С.Т. Морозов, председатель Ярмарочного комитета Г.А. Крестовиков.
В 1882 году возник также съезд горнопромышленников Царства Польского, очень быстро ставший одной из весьма влиятельных в России организаций. За ним следуют съезды нефтепромышленников, которые начинают собираться с 1884 года. Эта группировка с самого начала носила более синдикатский, чем общественный характер и отличалась ожесточённой борьбой, которую вели между собой магнаты нефтяной промышленности - фирмы Нобеля, Ротшильда, Манташева и другие, более мелкие предприятия.
Существовавшие с 1880 года съезды уральских горнопромышленников были гораздо менее влиятельной группировкой, зато Постоянная совещательная контора железнодорожников (1887 года), объединившая металлургические заводы по районам, сразу занимает видное место среди других промышленных организаций. В ней большую роль играет представитель Московского района Ю.П. Чужой, в борьбе против диктатуры южных заводов. Во время правления Александра III возникают группировки мукомолов, сахарозаводчиков, винокуренных заводов, марганцевых промышленников. «Не меньший интерес, чем съезды, - пишет П.А. Берлин, - представляли те многочисленные смотрины, которые московская буржуазия устраивала своим министрам. На посту министра торговли и промышленности то и дело появлялись новые руководители, и каждый из них почитал своим долгом поехать в Москву и представиться её знаменитой буржуазии. При этом неизменно произносились речи как новым министром, так и представителями крупной буржуазии, и опять-таки в этих речах не было отточенных и отчётливых политических лозунгов, была всё та же неизменная ходатайствующая часть, но наряду с этим был и тон, делающий неприятной музыку этих съездов для представительных ушей, тон недовольства и стремления к политическим переменам. К обычным домогательствам и ходатайствам присоединялись и необычные, хотя очень расплывчато выраженные требования политических реформ» .
Таким образом, заводской и промышленной интеллигенции, образованному купечеству и предпринимателям приходилось приспосабливаться к нелёгким жизненным обстоятельствам обновляющегося времени второй половины ХIХ века, поэтому их деловые операции носили своеобразный характер и были невелики по объёму, рассчитаны на быструю прибыль и производились чаще всего на основе товарообмена. Своеобразие русского купечества ярче всего проявлялось в бытовых привычках, профессиональные навыки передавались по наследству: купечество не было ориентировано на получение специального образования. Русская коммерция тяготела к натуральному товарообмену. С точки зрения денег и кредита, она оставалась до середины ХIХ века на том уровне, который Западная Европа преодолела еще в средневековье. Докапиталистический характер русской коммерции отразился и в том, что важнейшее место в торговле занимали ярмарки, они существовали вплоть до конца ХIХ века.
Купцы, промышленная интеллигенция и предприниматели сыграли важнейшую роль в культурном развитии общества, так как занимались благотворительной деятельностью и большие средства вкладывали в науку, культуру и образование.
В рабочей среде начали появляться лидеры, которые направляли деятельность рабочих, делали их выступления организованными, нацеливали их на получение образования для того, чтобы грамотно вести борьбу, уметь доступно и правильно объяснять идеологию выступлений, быть аргументированными в разговорах с хозяевами заводов и предприятий и не сводить противостояние с правительством только к устранению царя. Одним из первых русских марксистов стал Г.П. Плеханов, в прошлом бакунист и руководитель «Чёрного передела». К нему примкнули и другие члены этой организации: В.И. Засулич, П.Б. Аксельрод, Л.Г. Дейч, В.Н. Игнатов.
В 1883 году, собравшись в Женеве, они объединились в группу «Освобождение труда». Г.В. Плеханов заявил, что борьба за социализм включает в себя и борьбу за политические свободы и конституцию. Вопреки Бакунину он считал, что ведущей силой в этой борьбе будут промышленные рабочие. Г.В. Плеханов полагал, что между свержением самодержавия и социалистической революцией должен быть более или менее длительный исторический промежуток. Он предостерегал от «социалистического нетерпения», от попыток форсирования социалистической революции. Самым печальным их последствием, писал он, может стать установление «обновлённого царского деспотизма на коммунистической подкладке». Ближайшей целью русских социалистов Г.В. Плеханов считал создание рабочей партии. Он призывал не запугивать либералов «красным призраком социализма». В борьбе с самодержавием рабочим потребуется помощь и либералов, и крестьян. В этой же работе «Социализм и политическая борьба» он выдвинул тезис о «диктатуре пролетариата», сыгравший весьма печальную роль в социалистическом движении.
В другой работе «Наши разногласия» Г.В. Плеханов попытался объяснить российскую действительность с марксистской точки зрения. Вопреки народникам, он считал, что Россия уже бесповоротно вступила в период капитализма. В крестьянской общине, доказывал он, давно нет былого единства, она раскалывается на «красную и холодную стороны» (на богатеев и бедняков), а потому не может быть основой для построения социализма. В перспективе - полный распад и исчезновение общины. Работа «Наши разногласия» стала значительным событием в развитии русской экономической мысли и в общественном движении, хотя Г.В. Плеханов недооценил жизнестойкость крестьянской общины.
Главную свою задачу группа «Освобождение труда» видела в пропаганде марксизма в России и сплочения сил для создания рабочей партии. Г.В. Плеханов и В.И. Засулич перевели ряд работ К. Маркса и Ф. Энгельса. Группе удалось наладить издание «Рабочей библиотеки», состоящей из научно-популярных и агитационных брошюр. По мере возможности они переправлялись в Россию. Один за другим в России стали появляться марксистские кружки, в деятельности которых активно участвовали студенты.
Один из первых - под руководством студента Димитра Благоева - возник в 1883 году, одновременно с группой «Освобождение труда». Между ними установилась связь. Члены благоевского кружка, петербургские студенты, начали пропаганду среди рабочих. В 1885 году Д. Благоева выслали в Болгарию, но его группа просуществовала ещё 2 года. В 1889 году среди студентов Петербургского технологического института возникла другая группа, которую возглавил М.И. Бруснев.
В 1888 году марксистский кружок появился в Казани. Его организатором был Н.Е. Федосеев, исключённый из гимназии за «политическую неблагонадёжность». Осенью 1888 года в кружок Н.Е. Федосеева пришёл В.И. Ульянов. Марксистское учение сразу привлекло молодого человека, ему казалось, что оно несёт в себе такой заряд, который способен взорвать весь несправедливый мир. Первые шаги к созданию сильной и централизованной организации В.И. Ульянов предпринял только в 1895 году.
Лидеры рабочего движения также сыграли важнейшую роль в политическом развитии общества, в духовном совершенствовании рабочих, росте их сознания и образования.
В 80-90-е годы ХIХ века существенно оживляется и крепнет роль научной интеллигенции, публицистов, литераторов и философов. Это время считается расцветом консервативной идеологии. Это политическое течение открыто пропагандирует Михаил Никифорович Катков. В 1884 году в «Московских ведомостях» он призывал правительство к «твёрдой власти, способной внушать спасительный страх» . Когда правительство Александра III ввело в 1884 году новый консервативный университетский устав, М.Н. Катков провозгласил со страниц своего издания: «Итак, господа, встаньте: правительство идёт, правительство возвращается!» . Он горячо приветствовал политику Александра III, пользовался личным расположением императора.
Открыто консервативные убеждения отстаивал в 80-е годы представитель литературной интеллигенции Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891), писатель, публицист, литературный критик, в книгах «Восток, Россия и славянство» и «Наши новые христиане Ф.М. Достоевский и граф Лев Толстой». К.Н. Леонтьев назвал М.Н. Каткова «нашим политическим Пушкиным» и, в отличие от последнего, давал религиозно-философское обоснование курсу правительства Александра III на сильную власть и подавление как революционного, так и либерального свободомыслия.
Философские взгляды К.Н. Леонтьева складывались под воздействием русского идеолога Н.Я. Данилевского (1822-1885), который оправдывал жесткую позицию правительства и пропагандировал идею национального превосходства русского народа над другими народами. Концепция Н.Я. Данилевского оправдывала великодержавные устремления царизма. К.Н. Леонтьев и Н.Я Данилевский как представители научной интеллигенции пришлись ко двору Александра III, та как являлись последовательными и принципиальными противниками самой идеи прогресса, которая, с их точки зрения, приближает народ к смесительному упрощению и смерти.
Представители интеллигенции, ориентирующейся на либерально-народническую теорию «малых дел» считали, что интеллигенция должна отказаться от революционных задач и ограничиться в деревне культурнической работой. А.П. Чехов в произведении «Дом с мезонином» показал, как абсолютизация этой теории духовно обкрадывает фанатически отдавшуюся ей героиню повести Лиду Волчанинову. Однако в «теории малых дел» существовала и глубокая вера в культуру и плодотворное значение просветительской работы. Убеждённость в том, что нужна армия мирных работников, умеющих насаждать блага культуры повсюду, в самых глубоких и беспомощных уголках земли, была идеалистической стороной духа той эпохи. Именно 80- годы были характерны для того, чтобы окончательно «сложился тип неведомых, рано изнашивающихся, всегда несколько грустных, но в то же время самоотверженных и бескорыстных культурных работников, которые разбросаны по лицу русской земли и творят своё маленькое дело» .
Время глубокого разочарования в политике, в революционных формах борьбы с общественным злом сделало чрезвычайно актуальной толстовскую проповедь нравственного самоусовершенствования части литературной интеллигенции России 80-х-90-х годов. Именно в 80-е годы окончательно складывается религиозно-этическая программа обновления жизни в философско-публицистическом творчестве великого писателя Л.Н. Толстого, и толстовство становится одним из популярных общественных течений 80-х годов ХIХ века. Религиозно-этическая система Л.Н. Толстого опирается на учение об истинной жизни, смысл которой в духовной любви-благоговении, в любви к ближнему, как самому себе. Чем более наполнена жизнь такой любовью, тем ближе человек к духовной её сущности, которая и есть Бог. Представления Л.Н. Толстого об истинной жизни конкретизируются в учении о нравственном самоусовершенствовании человека, которое включает в себя пять заповедей Христа из нагорной проповеди, изложенной в Евангелии от Матфея. Основой программы самоусовершенствования является заповедь о непротивлении злу насилием. Учение Л.Н. Тостого было подхвачено значительной частью русской интеллигенции 80-х годов. Последователи Л.Н. Толстого покидали города, организуя земледельческие колонии, занимались пропагандой толстовких идей в народе среди религиозных сектантов-штундистов, пашковцев и других.
В эпоху 80-х годов начинает обретать популярность ученик другого мыслителя Николая Фёдоровича Фёдорова (1828-1903). Его взгляды во многом разделяет Ф.М. Достоевский. Под влиянием Н.Ф. Фёдорова формируется мировоззрение русского философа В.С. Соловьёва и К.Э Циолковского. В основе его книги «Философия общего дела» лежит грандиозная по своим масштабам мысль о полном овладении человеком тайнами жизни, о победе над смертью и достижении человечеством бесподобного могущества и власти над слепыми силами природы.
С точки зрения Н.Ф. Фёдорова, «прогресс, ведущий человечество к саморазрушению и смерти, нужно остановить и повернуть в другую сторону: к познанию исторического прошлого и овладению силами природы, обрекающими на смерть новые поколения людей» .
В 80-е годы наряду с демократической идеологией интеллигенции появляется и философская эстетика русского декаданса. Выходит в свет книга Н.М. Минского «При свете совести», в которой автор проповедует крайний индивидуализм. Усиливается влияние ницшеанских идей, извлекается из забвения и провозглашается чуть ли не кумиром Макс Штирнер с его книгой «Единственный и его собственность».
В конце 80-х-начале 90-х годов Россия теряет одного за другим интеллигентов революционно-демократического периода: уходят из жизни М.Е. Салтыков-Щедрин, Н.Г Чернышевский, Елисеев и др.
Таким образом, русская философская интеллигенция периода 80-х-90-х годов развивает свои идеи, распространяемые в среде образованных слоёв населения. Многие философские идеи помогают Александру III укрепить свою власть и воздействовать на население России.
Представители промышленной интеллигенции и предприниматели сыграли важнейшую роль в культурном развитии всего общества, так как занимались благотворительной деятельностью и большие средства вкладывали в науку, культуру и образование.
Научная интеллигенция способствовала развитию науки, прогрессу промышленных предприятий и торговли в России. Поистине при Александре III Россия испытывала интеллектуальный и культурный взлёт, который вёл одновременно к триумфу просвещения и к эстетике отчаяния эпохи модерна и декаданса.
Именно в правление императора Александра III Россия ни дня не воевала (кроме завершившегося взятием Кушки в 1885 завоевания Средней Азии) - за это царя назвали «миротворцем». Всё улаживалось исключительно дипломатическими методами, причём, безо всяких оглядок на «европы» или кого-либо ещё. Он считал, что России незачем там искать себе союзников и вмешиваться в европейские дела.
Известны его слова, ставшие уже крылатыми: «Во всём мире у нас только два верных союзника - наша армия и флот. Все остальные при первой возможности сами ополчатся на нас». Он очень много сделал для укрепления армии и обороноспособности страны и нерушимости её границ. «Отечеству нашему, несомненно, нужна армия сильная и благоустроенная, стоящая на высоте современного развития военного дела, но не для агрессивных целей, а единственно для ограждения целостности и государственной чести России». Так он говорил и так он делал.
Он не вмешивался в дела других стран, но и своей страной не давал помыкать. Приведу один пример. Спустя год после его восшествия на престол, афганцы, науськиваемые английскими инструкторами, решили откусить кусок территории, принадлежащей России. Приказ царя был лаконичен: «Выгнать и проучить, как следует!», что и было сделано. Посол Британии в Санкт-Петербурге получил предписание выразить протест и потребовать извинений. «Мы этого не сделаем» - сказал император и на депеше английского посла написал резолюцию: «Нечего с ними разговаривать». После этого он наградил начальника пограничного отряда, орденом Святого Георгия 3-й степени.
После этого инцидента Александр III сформулировал свою внешнюю политику предельно кратко: «Я не допущу ничьего посягательства на нашу территорию!»
Ещё один конфликт стал назревать с Австро-Венгрией из-за вмешательства России в балканские проблемы. На обеде в Зимнем дворце австрийский посол стал в довольно резкой форме обсуждать балканский вопрос и, разгорячившись, даже намекнул на возможность мобилизации Австрией двух или трёх корпусов. Александр III был невозмутим и делал вид, что не замечает резкого тона посла. Затем он спокойно взял вилку, согнул её петлёй и бросил по направлению к прибору австрийского дипломата и очень спокойно сказал: «Вот что я сделаю с вашими двумя или тремя корпусами».
Александр III испытывал стойкую неприязнь к либерализму и интеллигенции. Известны его слова:
«Министры наши… не задавались бы несбыточными фантазиями и паршивым либерализмом»
Смерть русского царя потрясла Европу, что удивительно на фоне обычной европейской русофобии. Французский министр иностранных дел Флуранс говорил:
«Александр III был истинным русским Царём, какого до него Россия давно уже не видела. Конечно, все Романовы были преданы интересам и величию своего народа. Но побуждаемые желанием дать своему народу западноевропейскую культуру, они искали идеалов вне России… Император Александр III пожелал, чтобы Россия была Россией, чтобы она, прежде всего, была русскою, и сам он подавал тому лучшие примеры. Он явил собою идеальный тип истинно русского человека»
Царская семья
Даже враждебный России маркиз Сольсбери признавал:
«Александр III много раз спасал Европу от ужасов войны. По его деяниям должны учиться государи Европы, как управлять своими народами»
Александр III был последним правителем Российского государства, кто на деле заботился о защите и процветании русского народа.
Император Александр III был хороший хозяин не из-за чувства корысти, а из-за чувства долга. Я не только в царской семье, но и у сановников никогда не встречал того чувства уважения к государственному рублю, к государственной копейке, которым обладал император Александр III. Он каждую копейку русского народа, русского государства берёг, как самый лучший хозяин не мог бы её беречь…».
Справка:
Население России выросло с 71 млн. человек в 1856 году до 122 млн. человек в 1894 году, в том числе городское - с 6 млн. до 16 млн. человек. Выплавка чугуна с I860 по 1895 год увеличилась в 4,5 раза, добыча угля - в 30 раз, нефти - в 754 раза. В стране было построено 28 тыс. вёрст железных дорог, соединивших Москву с основными промышленными и сельскохозяйственными районами и морскими портами (сеть железных дорог в 1881-92 гг. выросла на 47%).
В 1891 г. началось строительство стратегически важной Транссибирской магистрали, соединившей Россию с Дальним Востоком. Правительство начало выкупать частные железные дороги, до 60% которых к середине 90-х годов оказалось в руках государства. Число русских речных пароходов возросло с 399 в 1860 году до 2539 в 1895-м, а морских - с 51 до 522.
В это время в России закончился промышленный переворот, и машинная индустрия сменила старые мануфактуры. Выросли новые промышленные города (Лодзь, Юзовка, Орехово-Зуево, Ижевск) и целые индустриальные районы (угольно-металлургический в Донбассе, нефтяной в Баку, текстильный в Иванове).
Объём внешней торговли, не достигавший в 1850 году и 200 млн. рублей, к 1900 году превысил 1,3 млрд. рублей. К 1895 году внутренний товарооборот вырос в 3,5 раза по сравнению с 1873 годом и достиг 8,2 млрд. рублей.
Вконтакте
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ, КАК И БЫЛО СКАЗАНО
Растет на чердаках и в погребах
Российское духовное величие.
Вот выйдет, и развесит на столбах
Друг друга за малейшее отличие.
И. Губерман
Одни интеллектуалы разумом пользуются, другие разуму поклоняются.
Г.К. Честертон
Разночинцы
Весь XVIII и XIX века растет число дворян – самого что ни на есть ядра «русских европейцев»… Если в эпоху Петра их всего порядка 100 тысяч человек, то к началу XIX века дворян по крайней мере тысяч 500, а к началу XX столетия в империи живет порядка 1300 тысяч лиц, официально признанных дворянами. Если в 1700 году на 1 дворянина приходилось примерно 140 худородных русских людей, то к 1800 году уже только 100–110 человек, а в 1900 г. – 97–98 человек. Если брать только русское население, то к 1900 году на 1 дворянина приходилось примерно 50 человек.
Государство не хочет расширения числа привилегированного сословия; тем более не хочет этого само дворянство. Но государство чересчур нуждается в чиновниках, офицерах и солдатах, Табель о рангах перекачивает в дворяне все больший процент населения.
За время правления Петра число чиновников возросло в четыре раза (при том что население в целом сократилось на 25 %); со времен Петра ко временам Екатерины число чиновников выросло минимум в три раза, при росте населения вдвое, а с 1796 года по 1857-й число чиновников выросло в шесть раз (при росте числа населения за те же годы в два раза). И далеко не все из этих новых чиновников угодили в дворяне.
Изначально правительство желало, чтобы не слишком многие попадали из недворян в дворяне. Оно хотело, чтобы производство из недворян в дворяне оставалось возможным, но было бы не системой, а редким исключением.
Об этом совершенно открыто говорится в Указе Петра от 31 января 1724 г.: «В секретари не из шляхетства не определять, дабы не могли в асессоры, советники и выше происходить».
Екатерина II Указом 1790 года «О правилах производства в статские чины» повышает чины, дающие право на потомственное дворянство, – теперь такое право дает лишь VIII ранг, для производства в который к тому же дворянам-то надо служить всего 4 года, а вот недворянам надо прослужить 12 лет в IX классе.
Павел I Указом от 1787 года «О наблюдении, при избрании чиновников к должностям, старшинства и места чинов» подтвердил те же правила, при всей его нелюбви к начинаниям матери.
Николай I заявлял буквально следующее: «Моей империей правят двадцать пять тысяч столоначальников», и ввел «Устав о службе гражданской», законы 1827 и 1834 го дов, которые определяли правила поступления в службу и продвижения по лестнице чинов. По этим законам для дворян и недворян сроки прохождения по лестнице чинов были разные, а потомственное дворянство давал уже не VIII, а V класс.
При Александре II, с 1856 года, дворянином становился только достигший IV класса, – а ведь этот класс жаловал только лично царь. В 1856 году вводится даже особое сословие «почетных граждан» – выслужившихся чиновников; людей вроде бы и уважаемых, но как бы все-таки и не дворян… В результате если офицеров-недворян и в XIX веке немного, порядка 40 % всего офицерства, то в 1847 году чиновников с классными чинами было 61 548 человек, а из них дворян – меньше 25 тысяч человек.
А есть же еще внетабельное чиновничество – низшие канцелярские служащие, не включенные в табель и не получающие чинов: копиисты, рассыльные, курьеры и прочие самые мелкие, незначительные чиновники. Их число было треть или четверть от всех чиновников. В их рядах дворянин – исключение.
«В результате к началу XIX века сформировался особый социальный класс низшего и среднего чиновничества, в рамках которого фомы опискины воспроизводились от поколения к поколению» .
В 1857 году 61,3 % чиновников составляли разночинцы. Впервые неопределенное слово «разночинец» употреблено еще при Петре, в 1711 году. В конце XVIII века власти официально разъяснили, кто они такие – разночинцы: в их число попадали отставные солдаты, их жены и дети, дети священников и разорившихся купцов, мелких чиновников (словом, те, кто не смог закрепиться на жестких ступеньках феодальной иерархии). Им запрещалось покупать землю и крестьян, заниматься торговлей. Их удел – чиновничья служба или «свободные профессии» – врачи, учителя, журналисты, юристы и так далее.
Само правительство Российской империи создало слой, расположенный ниже дворянства, но обладающий многими его привилегиями – пусть в меньшем объеме. Со времен Петра III чиновник имеет право на личную неприкосновенность – за любую провинность его не выпорют. Он может получить паспорт для заграничного путешествия, отдать сына в гимназию, а в старости ему дадут ничтожную, но пенсию. И уж конечно, с самым зашуганным Акакием Акакиевичем полиция будет говорить совсем не так, как с нечиновным, неслужилым.
Чиновник может быть очень беден, может прозябать в полном ничтожестве, если сравнить его с богатеями и важными чинами; но все же и он – какой-никакой, а винтик управленческого механизма огромной Российской империи, и все понимают, что он все же не какой-то там.
Служилый люд бреется, одевается в сюртуки, и уже по этим признакам – «русские европейцы».
Казалось бы, это – про служилых, а разночинцы – это и врачи, и учителя, и артисты. Но правительство пытается распространить свои «чиновничье-мундирные» привилегии и для тех, кто по самому смыслу своей деятельности должен был иметь независимый статус.
Павел I ввел почетные звания манфактур-советник, приравненные к VIII классу. «Профессорам при академии» и «докторам всех факультетов» давались IX чины – титулярного советника. Чин невысокий… Помните известную песню?
Он был титулярный советник,
Она – генеральская дочь.
Он робко в любви объяснился,
Она прогнала его прочь.
Пошел титулярный советник
И пьянствовал с горя всю ночь.
И в винном тумане носилась
Пред ним генеральская дочь .
Ученых вообще ценят невысоко, даже Ломоносов лишь под конец жизни получил от Екатерины II чин V класса – чин статского советника.
Но и они ведь тоже все бритые, все в сюртуках и в рубашках европейского образца, все могут внятно произнести «тетрадь» и «офицер», вполне правильно.
Так что дворяне-то они вовсе не обязательно дворяне, эта верхушка купечества, или окончившие гимназии, университеты, институты… Всякий служилый и всякий образованный традиционно, со времен Петра – «европеец» по определению. Правительство пыталось, чтобы каждый в этом кругу имел понятный для всех и однозначный ранг, поставить их, так сказать, в общий строй, сделать как бы чиновниками Российской империи… по ведомству прогресса.
Мундиры в XVIII веке носили даже члены Академии художеств – так сказать, служители муз. А уж для гражданских (!) чиновников существовало 7 вариантов официальных мундиров: парадный, праздничный, обыкновенный, будничный, особый, дорожный и летний – и было подробное расписание, который в какой день надо надевать. Императоры лично не гнушались тем, чтобы вникать в детали этих мундиров, их знаки различия, способы пошива и ношения.
Не меньше внимания и к способам титулования.
К лицам I–II классов надо обращаться ваше высокопревосходительство; к лицам III–IV – ваше превосходительство. К чиновникам с V–VIII рангами – ваше высокоблагородие, и ко всем последующим – ваше благородие.
К середине XIX века окончательно определяется, что высокопревосходительствами и превосходительствами становятся в основном потомственные дворяне. Бывают, конечно, и исключения, но на то они и исключения, чтобы случаться очень редко. Разночинцы доползают в лучшем случае до высокоблагородия, и то не все, только если повезет.
Люди свободных профессий
Как ни старается правительство, ему не удается создать стройную феодальную иерархию, где всегда понятно – кто выше кого. Жизнь усложняется и никак в эту иерархию не втискивается. Адвокатов, врачей, артистов, художников, литераторов часто называют «люди свободных профессий» – они могут работать и по найму, и как частные предприниматели, продавая свои услуги.
В Европе люди этих профессий осмысливают себя как особая часть бюргерства. В России их пытаются сделать частью государственной корпорации. Сами же они осознают себя особой группой общества – интеллигенцией.
Интеллигенция
Писатель Петр Дмитриевич Боборыкин жил с 1836 по 1921 год. За свою долгую, почти 85-летнюю жизнь он написал больше пятидесяти романов и повестей. Его хвалили, ценили, награждали… Но его литературные заслуги напрочь забыты, а в историю Боборыкин вошел как создатель слова «интеллигенция». Это слово он ввел в обиход в 1860-е годы, когда издавал журнал «Библиотека для чтения».
Слово происходит от латинского Intelligentia или Intellegentia – понимание, знание, познавательная сила. Intelligens переводится с латыни как знающий, понимающий, мыслящий. Словом интеллигенция сразу стали обозначать как минимум три разные сущности.
Во-первых, вообще всех образованных людей. В.И. Ленин называл интеллигенцией «…всех образованных людей, представителей свободных профессий вообще, представителей умственного труда…. В отличие от представителей физического труда» .
Если так, то интеллигентами были цари, воины и жрецы в Древнем Египте и Вавилоне, средневековые короли и монахи, а в Древней Руси – не только летописец Нестор, но и князья Владимир и Ярослав. А что?! Эти князья уже грамотные, знают языки, даже пишут юридические тексты и поучения детям.
Тем более интеллигенты тогда Петр I, все последующие русские цари и большинство их приближенных. В XVIII–XIX веках к этому слою надо отнести всех офицеров и генералов, всех чиновников и священников…
Сам Владимир Ильич с такой трактовкой не согласился бы, но так получается.
Во-вторых, в число интеллигентов попали все деятели культуры, весь слой, создающий и хранящий образцы культуры.
Очевидно, что творцы культуры совершенно не обязательно входят в этот общественный слой, и приходится создавать словесные уродцы типа «дворянская интеллигенция», «буржуазная интеллигенция» и даже «крестьянская интеллигенция». Ведь Пушкин и Лев Толстой – творцы культуры, но к интеллигенции как общественному слою никакого отношения не имеют. А поскольку такого общественного слоя нет ни в одной другой стране, то и Киплинг, и Голсуорси, и Бальзак, в точности как Пушкин и Лев Толстой, в одном смысле интеллигенты, а в другом – вообще не имеют к интеллигенции никакого отношения.
Известно письмо Пушкина знаменитому профессору Московского университета, историку и публицисту Михаилу Петровичу Погодину, а в письме есть такие слова: «Жалею, что вы не разделались еще с Московским университетом, который должен рано или поздно извергнуть вас из среды своей, ибо ничего чуждого не может оставаться ни в каком теле. А ученость, деятельность и ум чужды Московскому университету» .
Пушкин в роли гонителя интеллигенции?!
Поди разберись…
В-третьих, интеллигенцией стали называть «общественный слой людей, профессионально занимающийся умственным, преим. сложным, творческим трудом, развитием и распространением культуры» .
Это определение понять уже несколько сложнее… Действительно, какой труд надо считать в достаточной степени сложным и творческим? Кого считать развивателем и распространителем культуры?
По этому определению можно отказать в праве называться интеллигентами Пушкину и Льву Толстому – для них гонорары были только одним из источников дохода. Профессионалы – но не совсем…
Или можно исключить из числа интеллигентов инженеров: решить, что они не развивают культуру.
Словом, это определение открывает дорогу какому угодно произволу. Не зря же появились упомянутые сочетания типа «дворянской интеллигенции», «феодальной интеллигенции», «технической интеллигенции» или «творческой интеллигенции». В общем, нужны уточнения.
Есть и еще кое-какие трудности…
Первое: далеко не все, кого готовы были считать интеллигенцией сами интеллигенты, так уж хотели к ней относиться. Например, в 1910 году студенты Электротехнического института сильно подрались со студентами Университета – не желали, чтобы их называли интеллигентами. «Мы работаем! – гордо заявляли студенты – будущие инженеры. – Мы рабочие, а никакая не интеллигенция!»
Второе: в интеллигенцию постоянно пытались пролезть те, кого туда пускать не хотели: скажем, сельские акушеры, фельдшера, телеграфисты, машинисты, станционные смотрители (в смысле – которые на железной дороге). А что?! Работа у них такая, которой надо еще научиться, умственная работа; кто посмеет сказать, что это работа не творческая и не сложная?! К тому же они живут в самой толще народа, мало от него отличаются и, наверное, несут в него культуру.
Правда, интеллигенция, имеющая высшее образование и живущая в городах, относится к этой интеллигенции сложно… Еще сложнее, чем относилось дворянство к интеллигенции, – то есть сильно сомневаются и в ее культурности, и в ее отличиях от народа… Если они и признают эту интеллигенцию, то с оговорками: мол, это «сельская интеллигенция» или «местная интеллигенция». Мне доводилось даже слышать о «железнодорожной интеллигенции».
А сомнения такого рода не способствуют консолидации сил и объединению всего общественного слоя.
В-четвертых, интеллигенцией часто называли некий слой «борцов с самодержавием».
Интеллигенцией очень часто называли себя именно те, кто посвятил себя «построению нового общества», «разрушению старого темного мира», «борьбе с угнетением», «борьбе за трудовое крестьянство» и так далее. Сейчас в России эта категория людей ассоциируется больше всего с марксистами и социал-демократами. Но в России было полным-полно и народовольцев, из которых плавно выросли эсеры, и анархистов разных направлений, и националистов от русских черносотенцев до украинских сторонников Петлюры или Пилсудского.
То есть идейно эта группа невероятно разнообразна и текуча. Все время возникают новые партии и партийки, какие-то группочки и группки, отпочковываются «направления» и создаются «учения»… Но в главном эта категория очень похожа… В каждом «учении» и «направлении» считают правыми только себя, и не только правыми, но попросту единственными порядочными, честными и приличными людьми. Фразы типа «Каждый порядочный человек должен!» или «Все уважающие себя люди…» (после чего высказывается невероятнейший предрассудок) – это только внешнее проявление их невероятной, неприличнейшей агрессивности.
Каждый «орден борцов за что-то там» предельно агрессивен и по отношению ко всем другим орденам, и ко всем, кто вообще ни в какой орден не входит. Каждый орден считает интеллигенцией себя, и только себя… В крайнем случае, других идейно близких, но вот отнеси к интеллигенции того, кто вообще не «борется», – это свыше их сил!
Эти «ордена борцов» и создали дурную репутацию и слову «интеллигенция», и всякому, кто захочет себя этим словом определить. Как раз те, кого «орден борцов» охотно взял бы в качестве своего рода живого знамени, – известные и знаменитые, тот самый «культуроносный слой», начинают открещиваться от интеллигенции.
Стало широко известно, что знаменитый поэт Афанасий Фет завел себе привычку: проезжая по Москве, он приказывал кучеру остановиться около Московского университета и, аккуратно опустив стекло, плевал в сторону «цитадели знаний». Вряд ли тут дело в особой «реакционности» Фета или в его мракобесии. Скорее получается так, что, с точки зрения Фета, как раз Московский университет и был рассадником мракобесия…
Но самое масштабное открещивание российских интеллектуалов от интеллигенции связано со сборником «Вехи», происхождение которого таково: издатели заказали статьи об интеллигенции нескольким самым известным ученым и публицистам того времени. Подчеркну еще раз: все будущие авторы «Вех» – это люди известные, яркие, к фамилии каждого из них прочно добавлено слово «известный» или «выдающийся». Высказывания авторов «Вех»: С.Н. Булгакова, М.О. Гершензона, А.С. Изгоева, Б.А. Кистяковского, П.Б. Струве, Н.А. Бердяева – это голос тех, кого «авангард революционных масс» очень хотел бы считать «своими». Но кто с плохо скрытым отвращением «своими» быть не захотел. Цитировать «Вехи» не буду, отсылая заинтересовавшихся к первоисточнику . Почитать же «Вехи» очень советую – впечатляющая книга, и желания называться «интеллигентом» сразу становится меньше.
В-пятых, интеллигенцией стали называть тот самый общественный слой русских европейцев, возникший еще в XVIII веке: ниже дворянства, но несравненно выше народа.
Самому «слою» это определение очень понравилось.
Можно ли назвать шибко творческим труд копииста или даже коллежского асессора, чина VIII класса; много ли развивал и распространял культуру зубной врач или гинеколог в городе Перемышле или в Брянске – судите сами. Но как звучит!
В дальнейшем мы будем говорить об интеллигенции только в одном значении слова: как о социальном слое.
Так вот: интеллигенция с самого начала очень четко осознавала и оговорила во многих текстах, что она – никак не дворянство! Это было для интеллигенции крайне важно!
Но точно так же интеллигенция знала и то, что она – никак не народ. Она болела за народ, хотела его просвещения, освобождения и приобщения к культурным ценностям…
Но сама интеллигенция – это не народ, это она знает очень точно. Раньше, еще в XVIII веке, существовала формула, вошедшая даже в официальные документы: «дворянство и народ». Теперь возникает еще «интеллигенция и народ».
Рост числа интеллигенции
По переписи 1897 года интеллигенция в Российской империи насчитывала 870 тысяч человек. Из них 4 тысячи инженеров, 3 тысячи ветеринаров, 23 тысячи служащих в правлениях дорог и пароходных обществ, 13 тысяч – телеграфных и почтовых чиновников, 3 тысячи ученых и литераторов, 79,5 тысячи учителей, 68 тысяч частных преподавателей, 11 тысяч гувернеров и гувернанток, 18,8 тысячи врачей, 49 тысяч фельдшеров, фармацевтов и акушерок, 18 тысяч художников, актеров и музыкантов, насчитывалось 151 тысяча служащих государственной гражданской администрации, 43,7 тысячи генералов и офицеров.
В аппарате управления промышленностью и помещичьими хозяйствами трудились 421 тысяча человек.
Впрочем, далеко не все чиновники и тем более военные согласились бы называть себя интеллигенцией.
К 1917 году, всего за 20 лет, численность интеллигенции возросла в два раза и достигла полутора миллионов человек. Интеллигенция была крайне неравномерно распределена по территории страны. В Средней Азии на 10 тысяч жителей врачей приходилось в 4 раза меньше, чем в Европейской России. Плотность интеллигенции сгущалась к городам, но Петербург и Москва уже не играли той абсолютной роли, что в начале – середине XIX века.
Среди сельских учителей число выходцев из крестьян и мещан к 1917 году по сравнению с 1880-м возросло в шесть раз и составило почти 60 % всех сельских учителей.
Интеллигенция в других странах
Вообще-то, слово «интеллигенция» в Европе известно, но только одна страна Европы использует это слово в таком же смысле: это Польша. Там даже такие известные люди, как пан Адам Михник или пан Ежи Помяновский, называют себя интеллигентами.
То есть некоторым – понравилось быть интеллигентами: тем «прогрессивным» и «передовым», кто призывает к «очистительной буре» и к «построению светлого будущего». Француз Жан-Поль Сартр и американский еврей Говард Фаст называли себя интеллигентами.
Другие, как Герберт Уэллс или Томас Веблен, говорили об особой роли интеллигенции в мире. Якобы она идет на смену классу капиталистов, и в будущем умники, ученые интеллектуалы оттеснят буржуазию от власти, станут правительством мира. Для них слово «интеллигенция» тоже оказалось удобным.
Во время беседы с Гербертом Уэллсом товарищ Сталин разъяснил, что «капитализм будет уничтожен не «организаторами» производства, не технической интеллигенцией, а рабочим классом, ибо эта прослойка не играет самостоятельной роли» .
С чего Сталин взял, что рабочий класс играет именно что самостоятельную роль – особый вопрос, и задавать его надо не мне.
Но со всеми интеллигентами разъяснительную работу провести не удалось. Избежал ее потомок выходцев из России, американский физик Исаак (Айзек) Азимов. В своих фантастических книгах он создавал мир будущего, где все события и перспективы сосчитаны, учтены и управляются с позиций разума невероятно умными учеными .
Но, конечно же, абсолютное большинство европейских интеллектуалов становиться интеллигентами и не подумает. У них в отношении этого слова преобладает недоумение: они понимают, что их интеллектуалы и русские интеллигенты – не совсем одно и то же. Вот выразить, в чем различие, – это сложнее. Британская энциклопедия определяет интеллигенцию так: «Особый тип русских интеллектуалов, обычно в оппозиции к правительству».
Во всей Европе, а потом и во всем мире слово «интеллигенция» применяется в основном к странам «третьего мира» – к странам догоняющей модернизации. Так и пишут: «интеллигенция народа ибо», или «интеллигенция Малайзии». Там и правда есть интеллигенция, очень похожая на русскую! Как русская интеллигенция была не буржуазной, а патриархальной – так и эта патриархальна.
Но самое главное, как и русская интеллигенция XIX века, интеллигенция в Малайзии, Нигерии, Индии и Индонезии – это кучка людей, вошедших в европейскую культуру. Они – местные европейцы, окруженные морем туземцев. Их еще мало, общество остро нуждается в квалификации и компетентности – поэтому каждый ценен; эти люди занимают в обществе важное, заметное положение. Но в целом положение это двойственное, непрочное. Всякая страна «догоняющей модернизации» находится в эдаком неустойчивом, подвешенном состоянии: уже не патриархальная, еще не индустриальная.
В еще более расколотом состоянии находятся те, кто стал анклавом модернизации в такой быстро изменяющейся стране. Ведь раскол проходит по их душам. Они и европейцы и туземцы – одновременно. Европейцы – цивилизационно; туземцы – по месту своего рождения, по принадлежности к своему народу.
Как и русская, всякая местная интеллигенция бушует, подает кучу идей, политиканствует, пытается «указывать правильный путь». Ведь путь страны еще не определился, неясен, и есть куда прокладывать курс.
В середине – конце XX века во многих странах происходит то же, что происходило в России столетием раньше.
Интеллигенция и дворянство
Еще в начале XIX века существовал только один слой русских европейцев. В середине XIX века их два, и они не особенно нравятся друг другу. Дворяне считают интеллигенцию… ну, будем выражаться обтекаемо – считают ее недостаточно культурной.
По достаточно остроумному определению камергера Д.Н. Любимова, интеллигенция – это «прослойка между народом и дворянством, лишенная присущего народу хорошего вкуса».
А.К. Толстой попросту издевался над интеллигенцией, в диапазоне от сравнительно невинного:
Стоял в углу, плюгав и одинок,
Какой-то там коллежский регистратор.
И вплоть до «…мне доставляет удовольствие высказывать во всеуслышание мой образ мыслей и бесить сволочь» .
Как говорится, коротко и ясно.
Интеллигенция не оставалась в долгу, обзывая дворян «сатрапами», «эксплуататорами», «реакционерами» и «держимордами», причем не только в частных беседах, но и в совершенно официальных писаниях. Что «Пушкин не выше сапог» гражданин Писарев заявлял, что называется, «на полном серьезе». Ведь Пушкин – дворянин и не отражал чаяний трудового народа.
Во время похорон А. Некрасова его сравнили с Пушкиным… Мол, он в некоторых отношениях был не ниже. И тут же – многоголосый крик: «Выше! Он был намного выше!» Еще в 1950-1960-е годы можно было встретить стариков из народовольческой интеллигенции, которая ни в грош не ставила Пушкина, но обожала Некрасова и постоянно пела песни на его стихи.
Новое раздвоение сознания
И при всем этом на интеллигента – русского европейца тут же обрушивается та же раздвоенность сознания, что и на дворянина. Он тоже привыкает ругать страну, от которой родился и которую любит, служить тому, к чему относится с иронией.
Но у интеллигента появляется еще одно «раздвоение»: он – европеец, но он – недавний потомок туземцев. На интеллигента распространяются почти все привилегии дворянства – но у него есть не очень отдаленные предки, на которых эти привилегии вовсе не распространялись.
Интеллигент вполне искренне чувствует духовную родину в имениях старого дворянства, восхищается гением великих писателей с историческими фамилиями Толстой, Пушкин и Тургенев. Мы – русские европейцы, и история всех русских европейцев – наша история. Мы незримо присутствуем и при спорах Ломоносова с Байером, и на собрании первых выпускников Царскосельского лицея…
Все мы рано или поздно очень жестко осознаем это но: часть истории русских европейцев протекала без нас и наших предков. Ломоносов ругался с Байером, лицеисты кричали «виват» и пили шампанское – а наши предки в это время были туземцами. Может быть, они и принимали происходящее с ними как норму, как нечто естественное. Но мы-то не можем считать чем-то естественным ни парад-алле женихов и невест, строящихся по росту, ни борзого щенка у женской груди.
Попробуйте представить свою прапрапрабабку выкармливающей этого щенка или что ее порют все на той же легендарной барской конюшне. Лично у меня получается плохо: начинает кружиться голова.
Хорошо помню момент, когда водил свою подругу по Тригорскому – имению друзей А.С. Пушкина. Там сейчас исторический и ландшафтный заповедник, и в нем работала экспедиция: раскапывалось городище Воронич, на котором так любил бывать Пушкин. Подруга приехала позже, я со вкусом показывал ей парк, барский дом, излучины Сороти, раскопки знаменитого городища…
– А знаете, я все равно как-то ищу глазами – где здесь была барская конюшня… – тихо уронила подруга к концу дня.
Это было в точности и мое ощущение. Причем я помню историю своей семьи с эпохи Александра I. Крепостными они не были уже в ту эпоху. Подруга – крестьянка в третьем поколении, и ее предки в Тригорском никогда не жили. Так что память эта – не семейная, не кровная. Это память своего сословия. Той части народа, к которой принадлежит интеллигенция или потомки интеллигентов.
Мы – русские европейцы, нет слов… но мы другие, чем дворяне. И нас многое разделяет с дворянами. Даже в XXI веке какой-то камень за пазухой все-таки остается.
Интеллигенция и народ
Но в одном, по крайней мере в одном, дворянство и интеллигенция были глубоко едины – в их отношении к народу. Спор шел только о том, кто же будет руководить этим самым народом: дворянство или интеллигенция? Или один из «орденов борьбы за что-то там»?
Дворянство вело народ к светлым вершинам прогресса, поколачивая для вразумления: выжившие потом оценят, битые научатся.
Интеллигенция может говорить все, что угодно, но делает-то она то же самое. Те же претензии на руководство, на владение высшими культурными ценностями, на знание, «как надо». То же деспотическое требование к «народу» переделываться на интеллигентский лад. То же отношение к основной части народа как к туземцам, подлежащим перевоспитанию.
Из книги Великая Гражданская война 1939-1945 автораГражданская война, как и было сказано По данным подпольного Орловского областного комитета ВКП(б), в июле 1942 года на территории Орловской области действовали 60 партизанских отрядов общей численностью 25 240 человек. По немецким данным, непосредственно против Локотской
автора Буровский Андрей МихайловичИМПЕРИЯ, КАК И БЫЛО СКАЗАНО Пётр I нарек свое государство империей. Скорее он выдавал желаемое за действительное. При Елизавете Российская империя выиграла Семилетнюю войну и показала себя как могучая европейская держава. С ней стали считаться. Её стали бояться.Имперское
Из книги Правда о «золотом веке» Екатерины автора Буровский Андрей МихайловичТУЗЕМЦЫ, КАК И БЫЛО СКАЗАНО Но полное и удручающее бесправие - это только одна из бед, которые свалились на основную часть народа… и может быть, даже не самое ужасное зло.Судя по всему, еще страшнее в их положении было принадлежать к категории туземцев, находящихся за
Из книги Самая страшная русская трагедия. Правда о Гражданской войне автора Буровский Андрей МихайловичГлава 5 АППАРАТ, КАК И БЫЛО СКАЗАНО Те, кому было хорошоЗимой 1917/18 года из Петрограда бежало не меньше миллиона человек из трех миллионов прежнего населения. Десятки тысяч людей умерли от голода и холода в своих нетопленых квартирах. В городе не работала канализация и
Из книги Россия, умытая кровью. Самая страшная русская трагедия автора Буровский Андрей МихайловичГлава 5 Аппарат, как и было сказано Те, кому было хорошоЗимой 1917/18 года из Петрограда бежало не меньше миллиона человек из трех миллионов прежнего населения. Десятки тысяч людей умерли от голода и холода в своих нетопленых квартирах. В городе не работала канализация и
Из книги Россия при старом режиме автора Пайпс Ричард Эдгар Из книги «Еврейское засилье» – вымысел или реальность? Самая запретная тема! автора Буровский Андрей МихайловичВладыки мира, как и было сказано В России до сих пор великой тайной окружен своего рода «пломбированный пароход», на котором Лев Троцкий с компанией ехал в Россию в 1917 году. Про «пломбированный вагон» уже и ленивый не написал, а вот как насчет парохода?Этот же
автора Буровский Андрей МихайловичТуземцы, как и было сказано К середине – концу XVIII века русский народ явственно разделяется на два… ну, если и не на два народа в подлинном смысле, то по крайней мере на два, как говорят ученые, субэтноса. У каждого из них есть все, что полагается иметь самому настоящему
Из книги Нерусская Русь. Тысячелетнее Иго автора Буровский Андрей МихайловичСтабильность, как и было сказано Со времен Екатерины любой новый монарх будет иметь дело с этой толщей: с множеством организованных, вооруженных людей, умеющих собраться, выбрать себе предводителей. С осознающими свои права и интересы владельцами почти всей земли и
Из книги Проект Россия. Выбор пути автора Автор неизвестенГлава 9 Интеллигенция Рассматривая и анализируя одну из ключевых проблем современности - место и роль интеллигенции в укреплении или разрушении моральных устоев общества, мы исходили из непредвзятости и старались быть объективными. Готовы выслушать мнение всех
Из книги Русская революция. Агония старого режима. 1905-1917 автора Пайпс Ричард Эдгар Из книги Запрещенный Рюрик. Правда о «призвании варягов» автора Буровский Андрей МихайловичВаряжский Рюрик, как и было сказано Конкретно «нашего» Рюрика отождествляют иногда с конунгом Рериком из Хедебю в современной Дании. Известно о нем немного - в основном, что умер он до 882 года.По другой версии, Рюрик - это Эйрик Эмундарсон, конунг Шведского государства со
Из книги Запретная правда о русских: два народа автора Буровский Андрей МихайловичГлава 3 ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ, КАК И БЫЛО СКАЗАНО Растет на чердаках и в погребах Российское духовное величие. Вот выйдет, и развесит на столбах Друг друга за малейшее отличие. И. Губерман Одни интеллектуалы разумом пользуются, другие разуму поклоняются. Г.К.
Из книги Загадка Розуэлла автора Шуринов БорисГлава 21. От «было - не было» к поискам места катастрофы А если допустить, что продавец кинодокумента ничего не путает, называя Сокорро-Магдалину, что это мы пытаемся обмануть самих себя и привязать фильм к случаю, который нам теперь сравнительно хорошо известен? Для
Из книги Пути следования: Российские школьники о миграциях, эвакуациях и депортациях ХХ века автора Щербакова Ирина Викторовна«Все это было, было, было…» Судьба семьи спецпереселенцев из Нижнего Поволжья Анна Молчанова, Анна Носкова П. Первомайский Сысольского района Республики Коми, научный руководитель Т.А. Попкова О замысле работы и авторах воспоминанийНесколько лет подряд мы, две
Из книги Нетерпение мысли, или Исторический портрет радикальной русской интеллигенции автора Романовский Сергей Иванович